– Это наш дом, – возразил Крепыш.

– Был ваш, стал мой. Господин управляющий, поправьте меня, если я ошибаюсь, – вкрадчивым голоском попросила она оторопевшего от страха управляющего. – Согласно завещанию, я владею этим домом и всем, что в нем находится. Тарн, Крепыш и Мюлен задолжали покойному Аробинну кругленькие суммы. Стало быть, я владею и их имуществом – вплоть до одежды. Но я сегодня щедрая и позволяю им забрать тряпье. Все равно такую дрянь даже слуги носить не станут. А вот их оружие, списки заказчиков и сама гильдия отныне принадлежат мне… Естественно, теперь я буду решать, кто останется в гильдии, а кто пойдет на все четыре стороны. И поскольку эти трое пытались обвинить меня в убийстве моего бывшего хозяина, естественно, их присутствия я не потерплю. Если они попытаются заняться своим ремеслом в Рафтхоле или в каком-нибудь другом месте нашего континента, по закону империи и по законам гильдии я буду иметь полное право выследить их, схватить и изрубить на меленькие-примеленькие кусочки… Я права, господин управляющий? – спросила она, невинно хлопая ресницами.

У бедняги-управляющего громко булькнуло в горле.

– Правы, – торопливо подтвердил он.

Тарн отважился шагнуть к ней, но тут же остановился.

– Ты не посмеешь… ты этого не сделаешь.

– Посмею и сделаю. По свойственной ему скромности Аробинн довольствовался титулом предводителя ассасинов. А я стану королевой. Правда красиво звучит? Королева ассасинов.

Она показала троице на дверь:

– Освободите мой особняк от вашего присутствия.

Крепыш и Мюлен были готовы уйти, однако Тарн замахал руками, удерживая обоих.

– Чего ты от нас хочешь? – спросил он у Аэлины. – Выкладывай начистоту.

– Если начистоту, я была бы рада видеть вас болтающимися на люстрах, и чтобы веревками служили ваши же кишки. Но тогда вы бы испоганили эти потрясающие ковры, которые теперь тоже мои.

– Ты не можешь просто так вышвырнуть нас. Что мы будем делать? Куда пойдем?

– Я слышала, ад в это время года просто очарователен.

– Пожалуйста… давай подумаем, – тяжело дыша, предложил Тарн.

Аэлина снова засунула руки в карманы. Ее взгляд путешествовал по стенам гостиной. Она изображала глубокое раздумье.

– Вот что. Конечно, я бы могла продать вам дом, землю и гильдию.

– Ах ты, сука! – сплюнул на пол Тарн, но Крепыш оттеснил его:

– Сколько ты хочешь?

– Господин управляющий, какова стоимость этого дома и гильдии? – спросила Аэлина.

Управляющий дрожащими руками снова полез в свою кожаную папку. У него был вид человека, взбирающегося на эшафот. Посмотрев записи, он назвал сумму. Даже у Аэлины слегка закружилась голова. Сумма была просто огромной. Таких денег у троицы головорезов, естественно, не было.

Крепыш чесал в затылке. Лицо Тарна побагровело.

– Насколько вижу, таких денег у вас нет, – сказала Аэлина. – Я собиралась продать вам по номинальной стоимости, даже без прикупа.

Она повернулась, собираясь покинуть гостиную.

– Постой, – окликнул ее Крепыш. – Что, если мы скинемся и заплатим тебе? Мы трое и остальные? Тогда дом и гильдия перейдут к нам.

– Деньги не пахнут, – равнодушно ответила Аэлина. – Мне ровным счетом наплевать, где и у кого бы будете их добывать. Главное, чтобы набралась нужная сумма.

Аэлина улыбнулась вспотевшему управляющему:

– Господин управляющий, вы сможете сегодня же подготовить все необходимые бумаги? Естественно, при условии, что покупатели будут при деньгах.

– Это безумие, – прошептал Крепышу Тарн.

– Помолчи, Тарн. Просто помолчи.

– Я… – Язык плохо слушался управляющего. – Я постараюсь, чтобы все бумаги были готовы как можно раньше. Это займет… часа три. Господа, вы сумеете собрать названную сумму? – осторожно спросил он у ассасинов.

Крепыш кивнул:

– Сейчас оповестим остальных.

Аэлина улыбнулась управляющему и ассасинам:

– Поздравляю с новой свободой. – Она вновь указала троице на дверь. – Поскольку в течение ближайших трех часов хозяйкой дома являюсь я… выметайтесь. Ищите друзей и сообщников, собирайте денежки, а потом сидите снаружи и ждите, когда приедет управляющий.

Никто не посмел с нею спорить. Правда, Тарн хотел было сделать неприличный жест, но Крепыш перехватил его руку. Когда управляющий удалился, ассасины созвали всех, кто находился в доме, включая и слуг. Не желающих уходить добровольно выталкивали наружу силой. Аэлина представляла, как перепугаются соседи, но ее это не заботило.

Вскоре большой красивый особняк опустел. Остались лишь Аэлина, Эдион и Рован.

Аэлина молча направилась к лестнице в подземелье. На последнюю встречу со своим бывшим хозяином. Эдион и Рован предусмотрительно заперли входные двери и пошли за ней.

Рован отказывался понимать перемену, случившуюся с Аэлиной. Она превратилась в вихрь ненависти, гнева и жестокости. А это ассасинское отребье даже не удивилось и не обиделось. Они сочли такое поведение вполне нормальным. По бледному лицу Эдиона Рован понял: генерала обуревали схожие мысли. Оба воочию видели, каким опасным и непреклонным существом была когда-то их королева. И это длилось не один год. Селена Сардотин – так тогда ее звали. И сегодня Аэлина Галатиния вновь стала Селеной Сардотин.

Рован ненавидел себя за невозможность достучаться до этой… Селены. И не только за это. Почему вчера он повел себя так глупо? Чем его испугали ласковые прикосновения ее рук? И вот результат: сегодня она просто терпела его присутствие. У Селены, в которую она сегодня превратилась, не было ни доброты, ни радости.

Рован спускался за нею в тускло освещенное подземелье. Туда, где лежало тело ее бывшего хозяина. Аэлина сохраняла все ту же развязную позу. Руки в карманах, голова запрокинута. Казалось, она целиком забыла о существовании Рована.

«Это спектакль, – пытался он уверить себя. – Она просто не хочет выходить из роли».

Неубедительно. Еще утром она смотрела на него как на пустое место. А здесь, в гостиной, когда он осмелился коснуться ее руки, она намеренно отодвинулась. И это уже не было спектаклем.

Дверь помещения была открыта. И опять та же комната. Тот же стол, где когда-то лежал Саэм. Теперь на нем, прикрытый шелковой простыней, простерся могущественный предводитель ассасинов. Из-под простыни торчали рыжие волосы. Аэлина остановилась перед столом, затем повернулась к своим спутникам.

Она смотрела на них и ждала. Ждала, когда они…

Первым не выдержал Эдион.

– Ты ведь подделала завещание! – догадался он, сопроводив догадку заковыристым ругательством.

Улыбка Аэлины была холодной. Ее веки оставались полуопущенными.