ворота - после набега хвостатых многие в селе решили вместо порушенных заборов да калиток поставить крепкие ворота. За забором тут же послышался громкий лай собаки, который вдруг сменился на поскуливание и из-под ворот к девице кинулась небольшая собачонка грязно-серого цвета. Собачонка вскакивала на задние лапы и все пыталась облизать лицо Груши, у которой от такой собачьей преданности глаза наполнились слезами:- Чуха, не забыла меня. Чуха, славная моя!Тут за воротами послышались встревоженные шаги и стариковское ворчание:- Кого еще там принесло.Ворота отворились и навстречу нежданным гостям вышел седой старик Кряж. Его серые глаза из-под лохматых бровей смотрели неласково. Да и было отчего - и Лучезар и его спутницы выглядели как шайка попрошаек и оборванцев. Грязная и рваная одежда, исхудавшие лица. А Лучезар и вовсе показался разбойником - заросший бородой, в окровавленной одежде - такого зрелища любой испугается.Старик Кряж, увидев, что половина села собралась у соседней избы старосты, осмелел:- Ну, чего надобно?- Батюшка, ты что же, не признал меня? Чуха и та признала… - голос Груши задрожал. Девушка шагнула к отцу, протянув ему навстречу руки. Старик же, охнув, прислонился к воротам и прошептал:- Грушенька, неужто ты?Потом, будто не веря своим глазам, Кряж затряс головой. Но его старшая дочка Груша не исчезла, а продолжала стоять, выжидая. Кряж заплакал и принял в свои объятия дочь. Потом, словно опомнясь, крикнул за ворота:- Умила, девки, подь сюда! Груша вернулась!Лишь к вечеру Гороховка угомонилась. Слыханное ли дело - один богатырь трёх девок домой воротил. Да еще и чужеземку зачем-то привёл с собой. Всем хотелось узнать как же так вышло, и что же было с девками всё это время. Но и ворота Кряжа за которыми скрылись Груша и Млава, и двери избы тётки Елицы, которая приняла Малашу и Чару оставались крепко закрыты. Лучезар же поспешил к деду Бахарю.Бахарь уж знал о явившихся из горной страны и принял богатыря с распростёртыми объятиями. Лучезар же, первым делом поспешил на конюшню.Чёрный жеребец встретил хозяина громким ржанием. Лучезар обнял верного друга за шею:- Громушка, вот и вернулся я! Заждался? Уж я поспешал как мог, Громушка!Гром закивал головой, громко зафыркал. Дед Бахарь за спиной Лучезара успокаивал:- Ничего, ничего. Я за ним как за малым дитём ходил. И сам молодость вспомнил - пришлось мне в седло снова садиться, чтобы Гром не застоялся.Ранним утром Груша проснулась первой. Сказалась привычка вставать на заре. Как бы то ни было, а только тяготы и лишения позади. Надобно за привычную работу приниматься - матушке с батюшкой помогать. Взяв коромысло да ведра, отправилась к колодцу. Только вышла за ворота, как тут же увидала Гудилу, который как ошпаренный отскочил в сторону. Да только успела заметить Груша в руках парня бутыль с дёгтем. Поставив наземь вёдра Груша, уперев руки в бока, одарила парня презрительным взглядом:- Это кто же тебя, Гудила, надоумил? Ни в жизнь ни поверю, что сам додумался. Никак маменьке твоей светлая мысль в голову пришла? А ну, пошёл вон отсюда! Я тебе покажу, как честным девушкам ворота дёгтем мазать!Гудила, толстый и неряшливый парень, боязливо отошёл подальше:- Это еще не известно, честные ли. Кто знает, чем вы там хвостатых развлекали!Груша грозно надвинулась на Гудилу:- А я сейчас покажу тебе, чем мы хвостатых развлекали! Сейчас коромыслом так тебя отхожу, что радоваться будешь, что ноги унёс!И Груша и впрямь замахнулась коромыслом на Гудилу. Парень никогда не отличался храбростью - если пакостил, то исподтишка. Попятился увалень, да и налетел спиной на Звягу. Сын старосты в преддверии ярмарки невест решил потихоньку улизнуть из дома в Княжеск. Батюшка конечно осерчает, да потом простит непутёвого сына.- Что тут стряслось опять? - хмуро поинтересовался Звяга. Ему сейчас не до соседских разборок было, но от шума мог и батюшка проснуться. А этого-то Звяга и не хотел. Груша, бросила сердитый взгляд на красавца:- А ты иди куда шёл! Или может, тоже решил дёгтем ворота вымазать? Так мне всё равно об чью спину коромысло ломать!Звяга с удивлением уставился на Грушу. С ним никогда девицы так не разговаривали! Обычно, девицы при встрече с ним глаза опускают, румянцем заливаются, да застенчиво улыбаются. А эта зыркает на него синими глазищами, у Звяги аж дыхание перехватило.- Ну, чего смотришь?- всё еще сердито спросила Груша.- Да я ничего… а что случилось-то?- Да вон, выискался тут умник – решил наши ворота дёгтем измазать!Звяга грозно оглянулся на Гудилу. Парень тот час побледнел и загудел басом:- А что, разве не так? Я сам слышал, как матушка с соседками толковала, что теперь Грушу никто за себя не возьмёт. Потому что никто не поручится за её честь. Так что пусть все знают!- Ты, Гудила, обо мне не печалься! Кому надо тот и возьмёт! А вот ты всё никак мой отказ забыть не можешь.Гудила аж затрясся от злобы:- Никто тебя не возьмёт! Всё равно ворота вымажу!Звяга схватил за шиворот толстяка:- Только попробуй. Я тебе тогда шею сверну.Если против девки Гудила еще и мог храбриться, то со Звягой решил не связываться. Вырвался - аж ворот на рубахе затрещал, и пустился со всех ног домой. Звяга же одарил Грушу своей самой обворожительной улыбкой:- А ты, девица, никак к колодцу собралась? Позволь с тобой пойти, чтобы никто не обидел по дороге.Груша усмехнулась:- Ты, Звяга, свои улыбочки при себе оставь. А уж я теперь себя в обиду не дам!- и девушка так строго посмотрела на Звягу, что тому неловко стало за свою ребячливость. Однако не отступил, пошёл следом за Грушей.- А я, девица, что-то не припомню тебя. Как звать, величать?- Грушей меня кличут. Да тебе какая надобность?- Груша, а ты завтра на ярмарку невест пойдешь?- А тебе какая о том забота?- Так ты мне приглянулась! Я может, свататься к тебе хочу!Груша недоверчиво посмотрела на Звягу:- У тебя, Звяга, язык как помело. И многим ты уже наобещал дар от тебя ожидать?Звяга развёл руками:- Никому не обещал! Тебе одной!- Что-то ты слишком шустёр - только увидел и сразу сватов. Не верю я тебе.На ярмарку невест ни Груша, ни Млава не пошли. Сарафаны красные они не шили, рубаху бисером не расшивали. Да и какая ярмарка им сейчас? Отогреться, отоспаться, да прийти в себя от пережитого страха. Малаше ярмарка теперь была без надобности - есть у неё Лучезар, а больше никто и не нужен. Чара и вовсе боялась выйти за ворота,