Селена засияла. Ее сестры отбежали в сторону и зашептались.

– А я думала, галантных рыцарей не бывает.

Я подтянул плащ и поклонился. Селена не переставала улыбаться, и я сказал ей:

– Мне хватило конфликта с одним принцем Авентом.

– Алекс вам не враг.

– Надеюсь, что нет, – честно ответил я. – Разве он не должен был быть здесь?

– Должен! – Селена взяла меня под руку. – Мы его наверняка встретим. Идемте! Познакомлю вас с остальными.

Следующий час представлял собой мутный калейдоскоп рыжеволосых имен и лиц, среди которых был принц Фаустин, на которого я, по мнению пожилых господ с Воргоссоса, был похож. Пожалуй, действительно был. Помимо императорских детей, здесь присутствовали директора консорциума и ниппонские магнаты. Младшие князья Джадда и несколько сатрапов. Пара дюрантийских сенаторов в серо-синих одеяниях, а также привычная кавалькада нобилей, представляющих самые знатные дома лордов и леди со своими семействами. На несколько минут у меня завязалась беседа с лордом Петером Габсбургом. Министр общественных работ – член группировки Львов, – казалось, поддерживает мое назначение в Совет.

– Старому бедняге Кассиану пора на покой, – заявил лорд Петер. – По-моему, лучше вас замены не найти.

Самого Кассиана Пауэрса не было. Крессгардский Мститель не жаловал публичные мероприятия, вдоволь пресытившись банкетами и триумфами. Я его прекрасно понимал; мне хватило двух часов, чтобы захотеть сбежать обратно на шаттл к мирмидонцам. Со мной в Колоссо прилетели Сиран, Элара и Паллино, однако им не позволили присутствовать на императорском приеме.

Император также отсутствовал. Из разговоров я узнал, что кронпринц выступил с приветственной речью и принес жертвы Старой Земле вместо отца. Говорили, что у императора были неотложные дела чрезвычайной важности. А вот императрица появилась на торжествах, несмотря на отсутствие супруга. Она сидела в отдельной ложе, максимально удаленной от арены. Ее сопровождали старшие дамы палатинского сословия и обслуживали придворные андрогины.

– Мама, смотрите! – Селена с улыбкой затащила меня в это логово львиц. – Сэр Адриан почтил нас своим присутствием!

Мария Агриппина отвлеклась от беседы с джаддианской эали неземной красоты.

– Да, Селена, – произнесла она с улыбкой. – Я вижу.

Я преклонил колено перед императрицей. Она была не менее прекрасна, чем джаддианская богиня, и привлекательнее, чем мне казалось прежде: воплощение достигнутого за шестнадцать тысяч лет генетического совершенства.

Она не протянула мне руки, но и не приказала встать.

– Лорд Марло, я рада, что вы присоединились к нам на этом унылом мероприятии.

– Ваше величество, я не мог отказаться от такой чести, – ответил я, поднимая взгляд достаточно, чтобы видеть ее золотые сандалии.

– Надеюсь, что вы искренни, – отстраненно ответила она. – Мне стоило бы поблагодарить вас за безопасное возвращение моего сына, однако у Александра остались смешанные впечатления о ваших приключениях. Он сказал, что вы относились к нему как к простолюдину.

– Так это тот самый? – воскликнула джаддианка.

Я покосился на нее, кем бы она ни была – джаддианской принцессой или сатрапом. Ее оливковая кожа отливала зеленью, как бронзовая статуя, а волосы были черны, как мои. Несмотря на яркую одежду – полосатые бело-голубые панталоны и безрукавку, благодаря которой можно было беспрепятственно видеть несметные золотые браслеты на ее руках, – над ней, казалось, витала какая-то тень.

– Да, Сивилла, это он. – Императрица взяла ее за руку.

Сивилла вытаращила глаза, и без того широкие из-за густых теней цвета индиго:

– Лорд Марло, о вас говорят даже в Джадде.

– Надеюсь, только хорошее, миледи, – сказал я, продолжая кланяться.

Мне становилось неуютно на узорчатом ковре. Селена нависала у меня над плечом.

– Сатрап ди Сайиф говорит, что вы достойный человек. Il uomos aretes!

Аретес. Арете. «Доблестный». Слово, что пришло в современный джаддианский из одного из его древних прародителей и сохранилось неизменным.

– Госпожа, вы очень добры, – поклонился я еще ниже.

Я открыл рот, чтобы спросить о маэсколе, но императрица не дала мне сказать и слова.

– Чересчур добра. Насколько видится мне, главное качество лорда Марло – амбициозность. Говорят, вскоре вас назначат в Совет? Интересно, куда вы еще метите?

Что я должен был ответить? Во мне боролись стыд и осознание собственной невиновности. Я был сконфужен. Любые возражения были бы восприняты как оправдание. Лучше было промолчать.

– Что? – не унималась императрица. – Нечего сказать?

– Мама! – воскликнула Селена и потянула меня за руку, но я чувствовал, что если встану, то будет хуже.

– Селена, этот человек ниже твоего достоинства. Отойди.

Принцесса беспрекословно повиновалась.

Сивилла и другие собравшиеся вокруг императрицы господа и дамы умолкли. Я оставался на коленях, глядя в ковер. Спиной я чувствовал, что позади собираются зеваки. Стыд покрыл меня с головы до ног. Я сжал кулаки.

– Ясно… – заключила императрица. – Ваша цель – моя дочь.

Я не мог возразить. Кто в здравом уме поверил бы, если бы я ответил, что предпочитаю тавросианскую колдунью рыжеволосой соларианской принцессе? Здесь все были королевских кровей.

– Не забывайте свое место, сэр, – продолжила императрица. – Вы слуга. Вы служите нам. По нашей милости. Если забудете об этом, то на ваш страх и риск. – Она вытянула ногу в сандалии и поставила на ступеньку. – Продемонстрируйте свое повиновение.

Я поднял глаза и встретился с императрицей взглядом, смутно различив за ней и леди Сивиллой полдюжины телохранителей-марсиан. Она хотела, чтобы я поцеловал ее ногу. Это было оскорблением и суровым порицанием, которому подвергали исключительно рабов, придворных гомункулов и самых низкородных слуг. Для них это считалось одновременно наказанием и наградой.

– Мама, прекратите! Не нужно… – вмешалась Селена.

– Молчи, девчонка! – рявкнула Мария Агриппина, трижды топнув ногой по ступеньке. – Сюда, щенок.

Я приподнялся, готовый шагнуть наверх по ступеням и подчиниться. Как еще я мог поступить? Перед императрицей и всем двором, перед царственными отпрысками и многочисленными лордами, перед марсианами?

– На колени! – приказала императрица. – Ползком!

Стиснув зубы, я опустил голову, чтобы не дать никому заметить вспыхнувший в глазах огонь, и положил руки на ковер. Я сосредоточился на цветочном орнаменте, радуясь, что Валка спит сейчас в фуге и не видит этого, и пополз. Полз я долго, как будто царственное кресло находилось в десятках миль от меня. Я подумывал, не вскочить ли и не наброситься ли на эту злобную женщину, несмотря на ее божественный статус, и плевать я хотел на марсиан.