три дня. В это время делами сети занимались Бен и Киара. Кайл рано утром прибыл в Лондон, чтобы подготовить собрание. Что до Элли, она была на задании с Хэзер. Сабрина должна была присоединиться к ним на месте. Что-то в Северной Африке — темная история, от которой Эшер отмахнулся, когда я поинтересовалась деталями. Элли оставила с нами Тео до своего возвращения, намеченного на завтра.

Эшер в роли бебиситтера: сезон первый, явление второе. В ближайшее время.

— На этой неделе я кое-куда съезжу, надо же поделиться с корешами из правительства хорошей новостью: я получил подпись сенатора. Первую из длинного списка. Они все подпишут, никуда не денутся. А затем мы подведем итоги нашего нового семейного передела. Ничто нельзя пускать на самотек.

Киара кивнула, гладя волосы маленького Тео, спящего у нее на коленях.

Как только Бен с Киарой ушли, я, зевая, повернулась к Эшеру:

— Когда мы поедем к себе?

— Тебе уже хочется домой? — спросил он.

— Я совершенно вымоталась, и Тео тоже, — сказала я, указывая на задремавшего мальчика.

Эшер отложил свои досье и обошел стол. Мои глаза расширились, когда я увидела, как он поднял ребенка. Я готова была поспорить, что он его разбудит и велит идти своими ногами.

— Что? — спросил он, глядя на мое удивленное лицо.

— Ничего-ничего, — с улыбкой откликнулась я, покачивая головой.

Вопросительный взгляд сменился обреченным, и я прыснула. Мы направились к машине.

— Клянусь, Коллинз, — прошептал Эшер, застегивая ремень безопасности на спящем мальчике, — если ты скажешь хоть что-нибудь по поводу того, как я обращаюсь с Картером Младшим, я отправлю его в приют на другом конце света.

Я еле сдержала смех, заметив его мрачный вид и угрожающий тон, когда он устраивался за рулем.

В пути Эшер удивил меня, взяв за руку. Он переплел наши пальцы, будто это был самый естественный жест в мире. Вот только такое случилось в первый раз, и мое сердце всю дорогу колотилось как бешеное.

Он стал намного нежнее с тех пор, как признался в своих чувствах. И намного чаще ко мне прикасался. Словно разрешил себе делать все, что хочется. У меня возникло ощущение, что мы наконец-то получили то, к чему стремились с самого начала, и это наполняло сердце бурей чувств. Эшер сказал мне «я люблю тебя». И был уверен в каждой букве. Я до сих пор слышала его голос в тишине. Он был чистым, без примеси лжи или манипулирования.

Он гладил тыльную сторону моей ладони, и я улыбалась, лаская большим пальцем его руку. Говорить друг другу «люблю тебя» простым прикосновением было так прекрасно.

— Можно спросить?

— Мм?

— Когда… когда ты поняла, что влюбилась в меня?

Вопрос заставил меня нахмуриться.

— Я… Наверное… Нет, точно… Во время нашей первой поездки в Лондон, когда мы спали вместе. Но я не хотела признаваться себе, что испытываю к тебе какие-то чувства.

— Потому что я был настоящим говнюком, — хохотнул Эшер, продолжая выписывать медленные круги на моей коже.

Я со смехом кивнула. Эшер годичной давности никогда бы не поверил, что будущие Эшер и Элла станут держаться за руки. Никогда.

— А потом мои чувства усиливались с каждым мгновением. С каждым мгновением я приближалась к настоящему Эшеру, не к тому жестокому и холодному психопату, а к самому Эшеру, — искренне сказала я. — Мне всегда казалось, что я вижу тебя другим, не таким, как видят остальные. Словно ты… позволял мне видеть себя сквозь маску.

Он несколько секунд помолчал и ответил:

— Потому что я тебе доверял. Вот почему я позволял тебе увидеть ту свою сторону, с которой мало кто сталкивается. Хоть я и отказывался это признавать, но в глубине души хотел, чтобы ты меня знала.

На сердце стало тепло. Я нежно поцеловала его руку. Он взглянул на меня с легкой улыбкой и снова сосредоточился на дороге.

— А для меня переломным стал день, когда заявились наемники, — признался он. — Тогда я понял, что неравнодушен к тебе. И это еще усилилось в тот вечер, когда ты бросилась между Уильямом и мной. Черт, в тот момент я ненавидел тебя не меньше, чем любил… И спрятал голову в песок. Месяцами я твердил и себе, и всем, что ничего к тебе не чувствую, но ты стала моим наваждением, сердце требовало тебя все дни напролет. Не успела ты уехать, как оно стало ждать твоего возвращения. Я думал, что, удалив тебя, больше не буду ничего чувствовать, но получилось только хуже.

— Пока я не вернулась в твою жизнь, — продолжила я, глядя на дорогу.

— Пока я не захотел вернуться в твою. Мысль, что ты меня ненавидишь, приносила облегчение, ведь она означала, что ты хоть что-то ко мне испытываешь, и… я принял свои чувства к тебе, когда мы были в Вегасе.

Вегас.

Это был наш первый поцелуй после года разлуки, и именно там все снова переменилось. В очередной раз.

— Когда ты поцеловала меня… — продолжил он, — это окончательно уверило меня, что я влюблен по уши. И что напридумывал себе всякой херни.

Каждое его слово заставляло сжиматься сердце, словно Эшер управлял моим пульсом.

— Моя очередь задать тебе вопрос.

— Спрашивай, что тебе угодно, — улыбнулся он.

— Кто мы, Эшер?

Он нахмурился. Я ждала подходящего момента, чтобы спросить об этом. Я должна была точно понимать, какое место позволю ему занять в своей жизни.

— Как это?

— Кто я для тебя теперь? Я больше не твоя невольница и уж точно не подруга…

— Подруги не действуют на меня так, Коллинз.

— Тогда… кто я для тебя, Скотт?

Он сжал мою руку и поцеловал ее:

— А какое место ты хотела бы занять?

— А какое у тебя вакантно? — в свою очередь заулыбавшись, поинтересовалась я.

— Место… «моей девушки»…

Сердце подскочило, и каждая жилка во мне затрепетала. Наконец-то.

— Если только ты займешь место «моего парня», — ответила я.

— А я себя им и чувствовал еще до того, как ты предложила, мой ангел… Я согласен быть твоим парнем. Я только этого и хочу, Коллинз.

Глава сорок четвертая Занятие

Элла

На следующий день

— Ты смотришь это каждое утро? — спросил Тео, поедая хлопья.

— Да, я люблю этот мультфильм. Эшер раньше не любил, но теперь… привык.

— Эш ничего не любит, — рассудил мальчик. — Эй, хватит нюхать мою миску!

— Тат, иди сюда, — сказала я, похлопывая по дивану. — Эшер очень мало что любит.

Пёсель привалился ко мне.

— Он любит сигареты.

Я тихонько засмеялась. Тео, взлохмаченный, в пижаме с