Как правило, чистка имела более длительный эффект в более крупных, чем в небольших городах. В малых и средних городах было далеко не легким делом найти подходящих людей, которые обладали бы достаточным образованием и свободным временем, необходимыми для того, чтобы посвятить себя вопросам городского управления. Соответственно, ощутимая часть новичков, вошедших в состав органов управления после чисток, либо не обладала нужными способностями, либо не имела досуга для занятия городскими делами, и вскоре вновь пропала из вида. По той же причине существовала и обратная тенденция: постепенное возвращение на прежние места представителей старых регентских фамилий на более позднем этапе, даже если они были менее ревностными протестантами, чем те, кого они сменяли. В Гауде, например, по приказу Оранского в июле 1573 г. была проведена основательная чистка, вследствие которой не менее 18 членов городского совета лишились своих должностей. Но остаться в совете и в конечном итоге влиться в состав регентского класса Гауды сумело всего лишь около трети новичков, и немалое число тех, кто стал жертвой чистки, в конечном итоге вновь вернулись на прежние места, несмотря на приказы Оранского, требовавшего их полного отстранения от участия в делах городского управления.

В восточных провинциях страх перед католиками и роялистами в городском управлении продолжал оставаться в силе дольше, чем в Голландии, так как такие города, как Девентер, Неймеген и Гронинген находились ближе к линии фронта и под постоянной угрозой нападения испанцев вплоть до 1590-х гг. Впрочем, и старая патрицианская олигархия в Оверэйсселе, Гелдерланде и Гронингене сама по себе была верна католичеству, чем класс регентов на западе в первом десятилетии после Революции. Когда города, которые перешли в руки испанцев в 1580-х гг. — Неймеген, Зютфен, Девентер и Гронинген, — были отвоеваны в начале 1590-х гг. Генеральными Штатами, последовала суровая чистка. Но и здесь сохранилась значительная степень преемственности, и многие старые регентские фамилии в конечном итоге сумели вернуться в городские ратуши — правда, теперь уже, как правило, в качестве ревностных приверженцев реформатской церкви. В Зютфене, например, десять старых регентских фамилий раньше или позже вновь появились в составе городского совета, среди них Крейнксы и Схиммелпеннинки.

Почти полностью новой элитой в Республике после Революции стало купечество, так как в период оптового фрахта в Северных Нидерландах купеческая элита в полном смысле слова отсутствовала. Вплоть до 1590-х гг. богатейшей группой в городах Северных Нидерландов оставались регенты. Хотя многие из них принимали весьма активное участие в торговых предприятиях, они зачастую были скорее пивоварами или лавочниками, чем купцами, и те, кто был вовлечен в коммерцию, не выдерживали сравнения с подлинной купеческой элитой таких городов, как Антверпен, Венеция, Лондон или Любек. Регенты-купцы в период до 1590 г. вели торговлю зерном, строевым лесом, солью, сельдью и молочной продукцией. Некоторые представители старого амстердамского городского совета также торговали тканями.

Голландская купеческая элита появилась в 1590-е гг. с расцветом «богатой торговли». Эта группа была намного богаче старых регентов и с самого начала представляла смесь нескольких элементов. Выдвижение этой элиты не было результатом прибытия какой-то конкретной группы иммигрантов, но реструктуризации экономики. Таким образом, в состав нового класса вошли не только богатые купцы — иммигранты из Антверпена и Южных Нидерландов, даже несмотря на то, что они составляли в нем значительную часть. Не менее значимыми были те местные регенты, которые, воспользовавшись представившимися возможностями, вложили крупные средства в развитие «богатой торговли». Также к ним добавились после 1600 г. представители купеческой элиты иностранного происхождения, такие как Поппены и Дётзы из Германии. Подобно антверпенским иммигрантам и голландским регентам, они по большей части придерживались реформатского вероисповедания. Показательно, что в купеческой элите не было ни одного католика.

Не вызывает сомнений, что крупнейшие инвесторы в новую коммерцию с Карибским морем, Бразилией, Западной Африкой, северной Россией и Ост-Индией в 1590-х гг. недавно переселились из Южных Нидерландов. Но если коренные регенты-купцы из Голландии обладали меньшим капиталом для начальных вложений, они успешно возмещали этот недостаток большим политическим весом, и благодаря этому спустя несколько лет перешли к массовому пуску в оборот своих богатств и участию в «богатой торговле». Естественно, инвесторами в акционерных компаниях, созданных на основе правительственных хартий, выступали не только представители купеческой элиты, но именно они вносили львиную долю капитала, и, наряду с регентами, монополизировали должности директоров и влияние на их деятельность, как в Ост-Индской, так и в Вест-Индской компаниях. В Зеландской палате ОИК, например, в 1602 г. было 264 инвестора, но только 37 из них, 1/7 от общей численности, внесли половину капитала.

В Амстердамской палате ОИК в 1602 г. в общей сложности насчитывалось 1 143 инвестора, но из них 81 «главный инвестор» внес около половины совокупного капитала. Анализ этих инвестиций служит путеводной нитью для определения состава формирующейся купеческой элиты. «Главные инвесторы» состояли почти поровну из выходцев из Южных Нидерландов и коренных голландцев. Среди последних самыми крупными инвесторами были регенты. Кроме того, были еще три «главных инвестора» немецкого происхождения, один из которых, Ян Поппен, сделал взнос в размере 30 000 гульденов.

Таблица 17.

Инвесторы Амстердамской палаты Ост-Индской компании в 1602 году.

Все инвесторы «Главные инвесторы» Количество Вложенная сумма Количество Вложенная сумма Уроженцы северных Нидерландов 785 2 023 715 40 635 100 Уроженцы южных Нидерландов 302 1 418 700 38 871160 Англичане 38 137 900 3 60 000 Немцы 3 6 900 0 0 Португальские евреи 2 4 800 0 0

Некоторые беженцы из Антверпена, которые фигурируют среди «главных инвесторов» ОИК в 1602 г., принадлежали к фамилиям, на протяжении многих десятилетий сохранявшим свое место в купеческой элите Амстердама и других голландских городов. Среди этих семейств были де Вогел ары, Коймансы, Саутейны, Де Скоты, Годейны и Бартолотти. Но равным образом в заморской коммерции на правах «главных инвесторов» принимали активнейшее участие и многие из амстердамских регентов. Особенно заметную роль играли Рейнир Паув, сын торговца балтийским зерном, который вложил 30 000 гульденов; Геррит Биккер (1554–1604), сын пивовара, инвестировавший 21 000 гульденов (он же с 1597 г. был главным действующим лицом в торговле с Карибским морем); Гёрт Дирксз ван Бёнинген (1565–1633), крупный купец, который был сыном торговца сыром и сам некогда торговал этим продуктом, вложил 15 000 гульденов; Геррит Рейнст (ум. 1615), сын мыловара, ставший крупным купцом и в конечном счете генерал-губернатором Голландской Ост-Индии, который подписался на 12000 гульденов; и Йонас Витсен (1560–1626), другой влиятельный купец скромного происхождения, начинавший с балтийской торговли, но затем постепенно ставший одним из крупнейших купцов, ведущих торговлю с Карибским морем, Гвианой, Московией и Манхеттеном — он инвестировал 12 000 гульденов.