Сорбон подошёл к двери аванзала и рукой позвал оттуда кого-то.

Из аванзала вынесли три больших сундука. Один был золотым с чеканкой, второй серебряным и тоже с чеканкой, третий был украшен драгоценными камнями. Слуги поставили сундуки в трёх шагах от трона султана и по его велению открыли сундуки. Первый сундук был полон золотых монет, во втором были серебряные монеты, а в третьем были драгоценные камни.

Сундуки и их содержание вызвали новый ропот среди всех гостей.

— В моей казне этих драгоценностей наберётся на тысячи таких сундуков. Никто из присутствующих не сможет предложить больше, — уверенно и надменно заявил Бузург. — Но моя дочь — моё единственное бесценное сокровище. Никакая обещанная власть не сможет выкупить её у меня. Какое предложение сможешь сделать ты, Азим ибн Аъзам, чтобы хоть как-то превзойти все предыдущие предложения? Какой калым можешь предложить ты? Что ты сделаешь? Заполонишь мою казну картошкой? — с язвительной усмешкой спросил султан, и весь тронный зал разразился хохотом.

Правда, некоторым было не до смеха.

Униженный таким образом человек убежал бы из этого тронного зала в слезах, но не Азим. Возможно, он бы и убежал, случись это до состязания. Однако Бузкаши изменило Азима, переключило в нём что-то. Он начал чувствовать себя по настоящему взрослым. Он не обратил внимания на насмешку султана, а люди… Пусть себе смеются. Азим пришёл сюда добиться своей цели.

— Достопочтенный султан! — громкое обращение заставило всех замолчать. — С вашим богатством не сравниться никто, и оно мне не нужно, — тон Азима был учтив, но в нём слышались строгие ноты. — Мне не нужен и трон, который унаследует ваша несравненная дочь, — Азим посмотрел на Зилолу, та робко улыбнулась и опустила взгляд, а среди гостей его слова снова вызвали ропот удивления.

— Что же тогда тебе нужно? — удивлённо шепнул султан и начал вспоминать то, чему не желал верить.

— Как только я впервые увидел вашу дочь, я был поражён её красотой, словно в моё сердце вонзились тысячи кинжалов, — проговорил Азим, словно влюблённый поэт. — Я полюбил её с первого взгляда, и лишь настоящий кинжал сможет лишить меня этой любви…

— «Нет», — опешив, подумал султан. — «Не может быть», — он с ошеломлённым видом откинулся на спинку трона. — «Предсказание ведьмы», — наконец вспомнил он и его глаза озадаченно забегали. — «Это не может быть правдой», — Бузург отказывался верить.

— …Я обещаю любить вашу дочь до конца жизни, — продолжал тем временем Азим, искренне глядя на Зилолу, которая время от времени со смущённой улыбкой подглядывала на него исподлобья. — Да! Я не богат, как все эти сваты, но обещаю, что ваша дочь будет жить в достатке. Я буду ценить и уважать её. Заботиться о ней, как о бесценном сокровище. Я не могу заплатить тот калым, который вы хотите. Но ради вашей дочери я готов исполнить любое ваше желание, мой светлейший господин.

— «Выдать за недостойного», — вспомнил султан слова Нигоры… нет, Арогин. Как бы ему не хотелось верить в предсказание ведьмы, оно сбылось и, как она предрекла, в обратном порядке.

Султан действительно любил свою дочь больше всего, как предсказывала Арогин, хоть он и не высказывал своей любви к дочери. И у него было всё — богатство, власть…

Султан задумчиво посмотрел на дочь, вспомнив обещание выдать её за того, кто полюбит её не ради наследства. Он также дал это слово своей жене перед её смертью. Бузург продолжал смотреть на свою дочь и видел в её глазах искру любви, которая ещё ярче горела в глазах Азима.

За прошедшие почти семнадцать лет после предсказаний Арогин, всё это золото, серебро, камни и побрякушки изменили султана. Он дарил все эти драгоценности своей любимой жене, а после её кончины он смотрел на них с тоской, которая постепенно переросло в бездонную пустоту. Султан пытался заполнить её всеми этими сокровищами, что и привело его к алчности, сделало его надменным и черствым.

В это самое время, глядя на дочь, он корил себя за то, что так мало уделял ей внимание. Однако алчность шептала ему изнутри, что где-то существует нечто, отсутствующее в его сокровищнице, и эта алчность вновь взяла верх.

— Как ты видишь, моя казна полна такими драгоценностями, — султан Бузург поочерёдно показал на все три сундука. — И как ты выразил, Азим ибн Аъзам, моя дочь — это бесценное сокровище, — он посмотрел на Зилолу и снова на Азима. — Однако есть кое-что дороже бесценного, — заявил он, выждав паузу. — Нечто, для которого я приберёг свой палец, — Бузург продемонстрировал левый указательный палец. — Перстень с этим сокровищем будет означать абсолютное богатство. Кусок этого сокровища размером с мою ноготь стоит дороже девяти таких сундуков, — султан с презрением указал на три сундука.

Азим, да не только он, весь зал ожидали, когда же султан скажет, что это такое?

Султан прочитал этот вопрос на лице Азиме и громко заявил:

— Это Чёрный рубин!

По залу снова прокатился ропот. Большинство из гостей попросту не слышали ни о каком таком Чёрном рубине, а те, кто слышал, не верили в его существование, ибо никто и никогда не видел ни одного украшения с таким рубином.

— Достань мне кусок Чёрного рубина размером с мой кулак, Азим ибн Аъзам, и я выдам за тебя свою дочь и устрою вам пир на весь мир!

Султан посмотрел на Зилолу, не отрывающую взгляд от Азима. По её сдержанной улыбке он понял, что дочь не против такого решения.

А вот Расиму оно было не по душе. Он встал, схватив свой коврик, и пущенной стрелой покинул тронный зал.

Азим же принял слова султана со всей серьёзностью. Он приложил руку к сердцу и громко заверил:

— Мой светлейший господин, я обещаю вам выполнить ваше поручение и достать Чёрный рубин во что бы то ни стало.

* * *

«Корневязи являются прямыми потомками Сохиба путешественника. Из поколения в поколение они утверждают, что им неведома тайна их знаменитого предка. Тогда зачем установили строгие правила у его дерева? И чужих они в свои ряды не берут, что наводит на подозрение: а не лгали ли они веками?»

Хранители знаний: «Истории Ахоруна»

— Помнишь Дерево Сохиба? — спросил Аъзам у старшего сына в ту ночь, когда они вернулись из дворца. — По легенде, на одной из его больших ветвях вырезана карта, указывающая дорогу к некоему черному сокровищу. Может оно и есть этот Чёрный рубин?

— В нашу первую поездку Комил предложил мне залезть на