«братья», набирались из бедуинов, у которых в крови были набеги и войны. В 1924 году ихваны, осаждавшие Мекку, вырезали четыреста жителей соседнего городка Таиф, вскрыли животы беременным женщинам и так напугали мекканцев, что те сдались без боя.

К несчастью для ихванов, Первая мировая война изменила политический ландшафт Ближнего Востока. Абдулазизу теперь предстояло как-то уживаться с британскими христианами, победителями османов, которые встали лагерями на северной границе. Да и сама легитимность опеки над святынями ислама опиралась на согласие широкого мусульманского мира, в который входили не только отступники-шииты, но также суфии и менее набожные сунниты. В общем, Абдулазиз начал мало-помалу отступать от радикального ваххабизма.

Вдобавок отношения правителя с ваххабитами обострились из-за того, с каким воодушевлением Абдулазиз воспринял технические новшества, прежде всего автомобиль и телефон. Еще он отказывался слушать тех ваххабитов, которые требовали истребления еретиков-шиитов. Возмущенные всеми этими прегрешениями правителя, ихваны, самые консервативные среди ваххабитов, подняли восстание; в 1927 году они вторглись в Кувейт, но очень быстро были унижены другой «прислужницей шайтана», британской военной авиацией. Два года спустя Абдулазиз, окончательно уставший от ихванов, выдвинулся из Эр-Рияда на грузовиках с пулеметами в направлении северного оазиса Сбала. Ихванам предложили почетную капитуляцию, а на отказ ответили безжалостной резней811.

Восстание было подавлено, однако пламя недовольства не угасло. Среди выживших в резне был Мохаммед бин Сейф аль-Утайби; через много лет после этих событий, в 1936 году, он произвел на свет сына, на лице которого, казалось, навеки застыла гримаса гнева. В Аравии любят имена, передающие суть человека, так что ребенка назвали Джухайман, «сердитое лицо», и он сполна оправдал это имя812.

Спустя всего два года после рождения Джухаймана американские нефтяники пробурили первые скважины в Дахране и открыли для бедной и набожной страны источник доходов, наделивший наследников Абдулазиза и тех, кто к ним примкнул, неиссякаемым богатством. Шесть сыновей Абдулазиза от шести разных жен правили королевством, сменяя друг друга, после его кончины в 1953 году.

Второй из единокровных братьев на троне, Фейсал, еще сильнее разозлил правоверных-ихванов, когда он в 1962 году запретил рабство, разрешил через год образование для девочек, а в 1965 году допустил в страну телевидение. Через десять лет на него совершил покушение член королевской семьи, родич которого погиб в ходе беспорядков, охвативших страну после допуска телевидения.

Сыновья новой саудовской элиты шли служить в армию и ВВС, а более набожные ихваны подавались в менее престижную Национальную гвардию. По достижении совершеннолетия Джухайман вступил в ряды последней и прослужил восемнадцать лет – до отставки в 1973 году простым капралом. Ничем не примечательная служба в Национальной гвардии не сказалась на его социальном или материальном положении, однако сильная религиозная ориентация этого института побудила Джухаймана обратиться к вопросам веры, в первую очередь к исламской эсхатологии.

Уйдя в отставку, он поселился в Медине и присоединился к ваххабитской организации «Аль-Джамаа ас-Салафия аль-Мухтасиба» (ДСМ), что в переводе означает «Салафиты за правое дело и против неправого». Группа находилась под заметным влиянием Абдулазиза бен База, блестящего, харизматичного и амбициозного исламского ученого, слепого с восьми лет, который выступал против безудержного стремления королевства к благам современности.

Пристрастие королевской семьи к отдыху на курортах французского и испанского Средиземноморья изрядно раздражало бен База; что касается порядков дома, он выступал против употребления табака, против парикмахерских и аплодисментов на публичных мероприятиях813. Опираясь на учение бен База и других исламистов, в которых члены ДСМ видели духовных наставников, группа создала теологию, как будто прямиком заимствованную из рассуждений Фрейда о нарциссизме мелких различий: так, члены группы в Рамадан вкушали пищу не на закате, а когда свет исчезал полностью. (Но при этом допускалось задергивать занавески, чтобы в помещении стало темнее и можно было приступать к еде.) На молитву ходили в сандалиях, смущая остальных мусульман, а в мечетях не было традиционных «ниш» со стороны Мекки (михрабов). Филиалы группы появились в большинстве крупных городов Саудовской Аравии, многие обзавелись собственными зданиями, международная репутация тоже быстро росла, сторонники салафитов обнаруживались во всем мусульманском мире, больше всего их было в Египте и Пакистане. К огорчению членов группы, саудовская монархия сумела переманить бен База на свою сторону, реальная политика вбила клин в его отношения с ихванами; слепой священнослужитель отчитывал королевских особ за модернизирующие и развратные наклонности, но вовсе не оспаривал легитимность режима. В конце концов бен База назначили главой престижного и влиятельного Совета старших ученых, и в этом качестве он каждую неделю появлялся вместе с королем на телевидении, а с 1993 года до своей смерти в 1999 году исполнял обязанности великого муфтия.

Теологические «причуды» ДСМ и, что важнее, враждебность группы к королевской семье испортили когда-то теплые отношения с бен Базом, который отбыл в столицу монархии Эр-Рияд. Летом 1977 года уже бывшие помощники бен База в Медине собрали членов ДСМ вместе и потребовали от них отказаться от прежних заблуждений. Большинство членов группы, в основном двадцатилетние юнцы, не согласилось с этим требованием и сместило руководство, поставив во главе группы старшего по возрасту и харизматичного Джухаймана, а саму группу в честь предков-ваххабитов переименовали в «Ихван»814.

В декабре 1977 года, возможно, через несколько месяцев после судьбоносного собрания, правительство арестовало две дюжины последователей Джухаймана, но те сумели бежать из-под ареста и обратились за помощью к бен Базу. Слепой священнослужитель опросил беглецов и велел властям их освободить815.

Сам Джухайман предпочел аресту бегство. На протяжении столетий его предки ловко избегали внимания византийских, османских, персидских и абиссинских правителей, исчезая в пустыне, где способно выжить лишь одно домашнее животное, привычное к этой враждебной, почти безводной среде, – верблюд. Два года подряд после побега Джухайман вел бедуинский образ жизни и успешно прятался в пустыне. За этот срок он успел превратиться в легенду: рассказывали, что он перемещался в компании трех-пяти последователей, устраивал тайные встречи, а еще часто навещал своих сторонников, являясь им «духовно». Однажды его в последний момент предупредили, что не стоит заглядывать к матери – мол, за ее домом наблюдает полиция; в другой раз ему пришлось долго страдать от зубной боли, прежде чем нашелся дантист, который пообещал не выдавать его властям816.

Раздосадованный компромиссом бен База, Джухайман публично отрекся от своего учителя. В своих скитаниях он прилежно изучал хадисы, особенно те, где говорилось о Махди и конце времен. Вдохновение он черпал в самом, пожалуй, известном апокалиптическом изречении Пророка:

«Урочный срок не наступит, пока византийцы не нападут на Амак или Дабик. Мусульманское воинство из лучших людей на земле, что живы будут, выступит из Медины им навстречу… Тогда начнется битва. Третья часть [мусульман]