а мне остается лишь стоять, не шелохнувшись, и делать вид, что мне до них нет дела. Если бы прошлое и вправду было сворой собак, то большинство из них рано или поздно утратили бы ко мне интерес, а остались лишь немногие. Они бы улеглись подле меня, в нескольких шагах. Но при малейшем моем движении они бы распахнули глаза – они же всегда начеку, всегда на взводе. Такого прошлого нам следует опасаться.

Вы можете спросить, почему мои размышления начинаются с прошлого, настоящего и будущего. И к чему все эти отсылки к Будде? Да потому что на эти темы мы недавно вели жаркие дебаты. «Мы» – это я и мой возлюбленный. Он учится в том же университете, но на другом факультете.

Он красивый, высокий, худощавый. Меня покорили его заботливость, его ласковые слова, чувство юмора. Он не склонен к задумчивости, но любит бравировать своим твердым (хотя и слегка зашоренным) мнением. Честно говоря, что бы я тут ни наговорила, он самый обычный парень и мало чем отличается от многих других. Мне было легко купиться на его сладкие речи и чувство юмора в первые несколько месяцев наших отношений, но все стало постепенно меняться после того, как мы начали вместе спать. Его больше не интересовало мое мнение: хуже того, он вел себя так, будто мои слова были кинжалами в его ушах. И он терпеть не мог, когда я сидела молча и думала. Это его раздражало. Словно заставляло его чувствовать себя ущербным любовником. И когда все дошло до этой точки, тут я и поняла: вот в чем дело. Он думает только о себе, заботится только о себе. Ведь почему иначе его так огорчало, что я просто сижу, погрузившись в молчание, в размышления?

За неделю до конца семестра мы все еще с восторгом предвкушали возможность проводить вместе много времени. А потом, мало-помалу, начали происходить мелкие, казалось бы, стычки, словно чернильные брызги на влажном листе бумаги (я использовала именно эти слова, чтобы объяснить ему нашу проблему, а он счел их невыносимо старомодными, не говоря уж о том, что от моей метафоры у него мурашки по коже поползли), и в конце той недели он брякнул, что собирается принять постриг в монахи.

– Когда? – спросила я.

– На следующей неделе.

– Но это совсем скоро. Почему ты мне раньше не сказал?

– Этого хочет моя семья.

– Ты больше не хочешь, чтобы мы были вместе?

Его лицо исказила недовольная гримаса, словно ему не понравилось, что я задаю вопросы, и он начал сыпать массой невразумительных доводов, почему ему надо стать монахом.

Он стал объяснять, что этот этап должен пройти каждый мужчина из уважения к своим родителям и в силу давней традиции. Получив образование, мужчина должен принять монашество, а потом жениться. Таковы стадии жизни. Среди прочего, он сказал, что старался продемонстрировать мне понятие мужских обязанностей. Чтобы убедить меня, он прибег ко множеству императивных форм, повторяя «должен» и «обязан».

– Но сам-то ты хочешь быть монахом? – задала я вопрос, на который очень хотела узнать ответ.

Но вопрос был неправильным. Он снова недовольно поморщился. Дело не в моих желаниях, ответил он, а в долге.

– Когда родители дают тебе шанс проявить такого рода добродетель, порочно отказывать им в этом.

Неправда, подумала я. Он просто нашел повод отдалиться от меня; ничего не скажешь, повод великолепный.

– А кто понесет подушку во время церемонии?[74] – поинтересовалась я. У меня не было никакого желания стать этим человеком. Я спросила его только потому, что была крайне разочарована. И хотела его поддеть.

– Ты можешь понести, если хочешь.

И это был лучший ответ, который он мог дать? Я так и видела воображаемую картину – ту, в которой не было меня. Я была оскорблена, потому что он произнес это таким тоном, словно его заставили. «Ты можешь понести, если хочешь».

Умоляю! И это слова юноши о том, что он собирается принять на себя бремя монашеского долга, юноши, собирающегося стать «настоящим мужчиной»!

Так вот куда поворачивала эта дорога. Таков был выданный нам сценарий. Кто-то хороший, кто-то плохой. Он слишком слаб, чтобы играть роль демона Мара[75], подумала я. Слишком слаб, чтобы принять свое поражение. И я позволила ему играть хорошего парня!

– Я не хочу ее нести. Делай что хочешь. Ко мне это все не относится, – сказала я.

– А, вот так, значит, – вот и все, что он сказал, глядя на меня с презрением, как будто видит меня впервые и я кажусь ему плохой, порочной.

Но вот что я скажу! Ты хороший только потому, что я тебе позволила им быть.

Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Мне больше нечего было ему сказать, и я пошла домой.

Он исчез на пару дней, а потом появился у моего дома днем. Робко постучал в дверь. Я молча впустила его внутрь.

– Я хочу принять постриг, чтобы жениться на тебе.

Вот какое объяснение он придумал, исчезнув на два дня? Неужели он и впрямь думал, что я хочу выйти замуж – и именно за него? Неужели он думал, что от его слов у меня подогнутся коленки? Он подошел ко мне ближе и притянул в свои объятья. Давай пофантазируем, сказал он. Я люблю тебя, сказал он. Потом он начал медленно меня ласкать, снял с меня рубашку, расстегнул пуговицы на моих штанах. Я не проронила ни слова. Я просто позволила ему действовать. Через минуту он остановится, подумала я. Но он не остановился. Он продолжал, хотя у меня были месячные. Он не остановился, пока не кончил в меня. Мне было больно. Больно тянущей, режущей, ноющей болью.

Кончив, он ушел в ванную одеваться. Когда он вышел, я сказала ему:

– Давай расстанемся.

И еще я велела ему уйти.

– Уходи! Убирайся из моей жизни!

Что он и сделал.

Ко мне он пришел лишь затем, чтобы на полную вкусить последние дни светской жизни. В этом я не сомневаюсь.

Воплощения

Десять минут я смотрела на отпечаток ноги Будды в Храме отпечатка стопы Будды. Я решаю покинуть мондоп и обойти территорию храма. Можно было бы сказать, что меня привела сюда таинственная сила. Живя в родном городе, я и не задумывалась прийти сюда, но вернувшись чужачкой (кем-то, кто больше в родном городе не живет), сразу почувствовала побуждение заглянуть в храм. Мне показалось, что это импульс туристки, не местной жительницы.

Я фотографирую храм с самых разных ракурсов, чтобы потом отредактировать и загрузить на свою страничку.