Селим III взошел на трон Османской империи в период ее упадка, однако она тем не менее все еще продолжала владеть большей частью своей прежней территории (потеряв только Венгрию, Трансильванию, Крым и Азов). Но Османская империя уже длительное время находилась в состоянии стагнации и теперь стала медленно разрушаться из-за внутреннего развала. Центральную власть султана над его владениями все чаще игнорировали сильные местные руководители (паши), злоупотреблявшие своей властью над жизнью, смертью и налогами, а также не подчинявшееся дисциплине чиновничество. Более того, многие провинции были охвачены огнем восстаний или угрозы восстаний — со стороны ваххабитов, всемогущих в пустынях Аравии; друзов — среди холмов Сирии и Палестины; племен сулиотов в Эпире и Северной Греции; мамлюкских беев в Египте, презиравших Порту; и даже подданных-христиан, мечтающих о независимости.

В империи существовали и другие источники беспорядков, столь же подрывного характера, что и любые другие в христианской Европе: из-за развития системы наследования, от которой империя Сулеймана еще была, к счастью, свободна. Из-за увеличения числа владельцев наследственных фьефов, мелких князьков, известных как деребеи, или «властелины долин», которые захватывали власть и земли, отвергали их суверена и подавляли зависимых от них. Среди крестьянства и всего народа в целом в то время царила крайняя бедность и нищета, финансовые проблемы центрального правительства оставались острыми и не поддавались решению. Целью Селима, чтобы справиться с ситуацией, было проведение, по крайней мере в центре, реформ по западной модели, насколько это возможно в рамках традиционных османских институтов. Оставалось увидеть, насколько сильным препятствием для реформ окажутся сами эти институты, требующие модернизации.

Схемы реформирования, предложенные Селимом после заключения мира с Россией, стали известны как Nizam-i-Jedid, «новый порядок». Название было позаимствовано у «нового порядка» во Франции, который последовал за революцией и о котором Людовик XVI написал султану, пробудив его интерес. Селим ступил на незнакомую для него почву, начав использовать принцип консультаций.

В 1791 году, когда возвращавшаяся армия все еще находилась на Дунае, султан разослал инструкции двадцати двум высокопоставленным должностным лицам — военным, гражданским и религиозным, — включая двух чиновников-христиан. Он дал указание представить ему проекты — «памятные записки», нечто вроде французских cahiers 1789 года, которые затем подверглись бы свободному обсуждению рядом советов и комиссий, сформированных, как никогда раньше, с целью решения государственных задач. Сфера действия «нового порядка», как планировалось на последующие два года, была шире, чем все практиковавшееся до сих пор. Предполагалась не только военная, но и гражданская реформа; и предусматривался некий всеобъемлющий план, который надлежало создать на основе всеобщего согласия. Приоритет отдавали восстановлению экономики.

Основной упор, однако, по-прежнему делался на необходимость военной реформы. Султан направил двух специальных представителей для сбора информации о положении дел в Европе в военной сфере, а также в правительствах, обществе и политике. В 1792 году Селим получил подробный отчет о военных системах европейских государств и, особенно, в Австрийской империи. Но в вопросах обучения и подготовки своих новых вооруженных сил Селим полагался главным образом на Францию. Он выслал в Париж списки тех должностей для офицеров и технических специалистов, которые были ему необходимы, и претендентом на одну из этих должностей был Наполеон Бонапарт.

Советы французских специалистов требовались по таким вопросам, как артиллерия — предмет, которым Селим был настолько увлечен, что написал на эту тему трактат еще до восхождения на трон, о боевой технике, совершенствовании цехов по отливке орудий, а также арсеналов. Была существенно расширена созданная ранее инженерная школа. Были созданы новые общевойсковые и военно-морские школы для подготовки артиллеристов, специалистов по фортификациям, навигации и вспомогательным наукам. Преподавателями были главным образом французские офицеры, которые при помощи и поддержке султана создали для своих нужд крупную библиотеку европейских книг. Книги были по большей части на французском языке, включая рационалистическую «Энциклопедию» Дидро, в то время как французский язык был сделан обязательным предметом для всех студентов. В 1795 году этот процесс был расширен с помощью возобновления работы прежней французской типографии в Стамбуле, теперь под руководством директора Imprimerie Nationale (Национальной типографии) со штатом французских типографских работников из Парижа. В результате среди нового поколения возникло просвещенное ядро, которое через своих наставников и с помощью литературы стало знакомиться с принципами западной культуры и цивилизации.

Подобное влияние постоянно усиливалось, отчасти в миссионерском духе, но в основном чтобы в критическое время обеспечить политическую поддержку со стороны Османской империи всем членам французского сообщества в Стамбуле и других городах. Влиятельная часть французского землячества поддерживала революцию, вызывая гнев австрийских и русских дипломатов ношением революционных эмблем и посещением революционных митингов. В 1793 году торжественное поднятие французского республиканского флага было отмечено во время публичной церемонии салютом двух французских кораблей у мыса Сераль, которые несли также турецкий флаг наряду с флагами Американской республики и «некоторых других стран, которые не объединили свое оружие с нечестивой лигой тиранов». В турецкую землю было тор жественно посажено «дерево свободы». В результате усилий французов в столичном обществе наметилась перемена — прежняя замкнутость в отношениях между мусульманами и франками уступила место новой общности между говорящими по-турецки французами и говорящими по-французски турками. В ходе этих контактов происходил обмен взглядами на современные нужды, а также новыми идеями, и часть революционного энтузиазма французов распространилась на небольшую, но влиятельную группу турок, ждавших от Запада советов и вдохновения.

В течение некоторого времени христианские элементы империи, особенно греческая и армянская элита Стамбула, сами были тесно связаны с Западом, сохраняя при этом влиятельные позиции в правительственных кругах и играя особую роль в османской экономике. Внедрение в рамках преобразований Селима новой системы образования позволило им переводить все больше западной литературы, изучать западные языки и служить переводчиками с турецкого для западных учителей. Но их реакция на саму Французскую революцию была ближе к негативной, если не враждебной. То же самое обнаруживалось в отношении наиболее богатых греков, которым было что терять в случае смены существующего режима. Они откликнулись позже, когда французы стали интересоваться национальными устремлениями греков и других христианских меньшинств. Но сейчас их главной задачей было защитить турок от влияния чрезмерно прямой связи с Западом как в торговле, так и в дипломатии.

В этой ситуации Порта действительно должна была «прорубить» свое новое официальное окно на Запад. В числе самых разных докладов, представленных султану Селиму, имелся один, который советовал «послать людей в Европу, чтобы изучить и наблюдать методы европейцев». Это привело в 1793 году к созданию постоянных дипломатических представительств на взаимной основе в пяти ведущих европейских столицах. Первое посольство было открыто в Лондоне при дворе Георга III. Турецкие послы получили инструкции изучать институты страны, в которых они аккредитованы. Их сопровождали не только обычные турецкие драгоманы, но и молодые секретари-турки, в обязанности которых входило совершенствование в языке и изучение традиций европейского общества, особенно во Франции.