Тейтеля интересовали тайны человеческой психики (вспомним его интерес к гипнозу и практические знания в области психологии – необходимые элементы в работе судебного следователя!) и он видел, какие перспективы открывает образование для развития личности, и, прежде всего, доступность среднего и высшего образования для широких слоев еврейства. С учетом того, что он был знаком с рядом известных психологов того времени, можно сделать вывод, что он осознавал растущую роль знаний о психологии для личности и общества. Как и Шнеерсон, Тейтель понимал, что время катастроф бросает вызов семейному воспитанию и ставит перед обществом вопросы ответственности за воспитание сирот, создание новых социальных условий для адаптации детей. Вне теории, но по зову сердца, Тейтель личным примером делал все, чтобы молодые люди поверили в себя и несмотря на давящую атмосферу антисемитизма и ограничений в правах, ощутили себя внутренне свободными. Шнеерсон выстроил научную систему, практику которой Тейтель освоил интуитивно, постепенно расширяя масштаб своей деятельности и аккумулируя передовые идеи, прогрессивные социальные начинания. При этом в практике деятельности Общества «Дети-друзья» религиозность Шнеерсона не играла никакой роли, уступив место тейтелевским идеям вне-конфессионального общения и творческого развития ребенка, равенства и веры в свободное будущее каждой личности.

Несмотря на опыт жизни и деятельности в Германии, Шнеерсон, впрочем, как и Тейтель, немецким языком владел довольно плохо, общаясь на идише и русском. Но именно этих двух языков было вполне достаточно для общения детей, родителей и педагогов еврейского беженства Берлина. Еще одним организатором Клуба им. Я. Л. Тейтеля стал прибывший в 1923 г. в Берлин из из литовского города Эйшишки педагог по ивриту и идишу Саул Михайлович Калеко (Saul Kaleko)827, в будущем муж известной немецкой поэтессы Маши Калеко (Маscha Kaleko)828Юная Маша, чей отец тоже был русско-еврейским эмигрантом, написала на немецком языке гимн Общества «Дети-друзья», который исполняли дети каждое воскресенье. Его строки стали одним из первых опубликованных стихотворений поэтессы829.

В 1925 году, во вступительном слове к докладу профессора Ф. Шнеерсона «Новые пути социального воспитания», который был прочитан в помещении Общества «Дети-друзья», 75-летний Я. Л. Тейтель, вспоминал свое детство и своего замечательного друга, украинского мальчика Трофима. Несмотря на все различия в вере и культурной традиции, обоих связывала самая искренняя дружба в трудные и радостные минуты. Сердечную атмосферу в доме Трофима и дружбу с ним Тейтель благодарно пронес через всю жизнь, считая, что, «возможно, именно эта дружба стала внутренней энергией в моих социальных начинаниях, и, возможно, именно она на закате моей жизни ведет меня в ряды членов «Дети-друзья». В общении с миром детей мы молодеем»830Действительно, отношения настоящей дружбы и взаимопонимания между детьми, равноправие детей и педагогов, как членов одной семьи, стали основополагающими и для деятельности Общества «Дети-друзья». Основатели общества аргументировали его название умением детей дружить в качестве природной способности, чья искренность в отличие от сложного мира взрослых, не знает границ, подчеркивая программное утверждение: «Действительно, все дети – друзья!»831.

В основе деятельности Тейтелевского общества «Дети-друзья» были два основных принципа: 1. Добровольное посещение клуба. 2. Детское самоуправление. Оба принципа были новаторскими для детского учреждения того времени. Они кардинальным образом отличались как от традиций буржуазного семейного образования, с их строгими правилами, боннами и точным распорядком дня, так и от скаутских организаций, формирование которых шло преимущественно по принципам сословий, религиозной принадлежности либо профессиональных союзов родителей.

Педагоги Европы еще во второй половине XIX века задумались над необходимостью реформирования системы традиционного воспитания и образования, детского досуга, объединяющих детей разных национальностей и религий, преимущественно, в контексте жизни рабочих в крупных городах. Первые детские сады и общества поддержки образования, массовое увлечение молодых девушек педагогическими профессиями – стали символом грядущих перемен в воспитании. Потрясения русской революции, погромы в странах восточной Европы, Веймарская республика и социалистические идеи ускорили процессы поиска таких форм и воспитательных методов. Впервые ребенок стал рассматриваться как отдельная личность, имеющая права и интересы на реализацию своей индивидуальности, а детское сообщество, как группа равных взрослых людей832Для воспитания будущего человечества рекомендовалось особое внимание уделять отношениям братства и общности, как важных моральных факторов. Интересен и тот факт, что особое значение этих моральных принципов рекомендовалось в те годы (!) уделять и при изучении детьми истории стран и мира в целом.

Будущий гражданин рассматривался как личность, которая несет ответственность перед своими согражданами, обществом и человечеством в целом. Из этого принципа исходило и следующее важное положение: новое воспитание исключает эгоистические конфликты между детьми, оно базируется на готовности индивидуальности включаться в интересы сообщества833.

Добровольности и самостоятельности детей в организации собственного досуга и выборе занятий, в сочетании с механизмом детского самоуправления, придавалось особое значение. Принципы демократии, чести и достоинства осваивались здесь малышами прежде, чем они открывали букварь или знакомились с азами мироустройства. Детское самоуправление состояло из следующих звеньев: во главе Общества было правление и совет из 20 детей;