Их совместная жизнь внезапно приобрела оттенок рутины, и будущее превратилось еще в одно неизбежное событие. Они больше ни разу не говорили об эпизоде, произошедшем в «Меса», однако Амина находила утешение в мысли о том, что в жизни есть вещи, которые медленно блекнут с течением времени, не нуждаясь в анализе, рациональном объяснении и подтверждении. Иногда все просто налаживается само собой. Поэтому она искренне удивилась, когда однажды вечером в гостиной зазвонил телефон, Джейми ответил, а потом с обеспокоенным лицом подошел к ней и сказал:

– Это твоя тетя.

Вытерев руки о джинсы, Амина взяла трубку.

– Приезжай немедленно! – прокричала Санджи, и Амина услышала чьи-то приглушенные возгласы.

– Что такое? Что-то случилось?

– Томаса нет!

– Что ты имеешь в виду? С ним все в порядке?

– Он пропал!

– Что?!

– Приезжай!

Найти его оказалось проще простого. Санджи, Аньян Джордж и медсестры, которых отправили прочесывать больницу, очень старались, но искали не там, где надо. Амина сразу же уверенно направилась по извилистым коридорам к реанимации, вошла в прохладную темную комнату, наткнулась на смутно знакомую ей дежурную медсестру и сразу же поняла, что не ошиблась. Рядом с одной из коек стоял отец – так неподвижно, что его можно было принять за стойку для капельницы.

– Папа?

– А ты что тут делаешь? – спросил он и едва заметно улыбнулся ей.

– Тебя все ищут.

– Так я тут.

– Ну да, я вижу.

На койке лежал мужчина с золотистыми волосами. При взгляде на него Амине на ум пришли Калифорния, костры на пляже и занятия легкой атлетикой. Его ноги серьезно пострадали: одна была в гипсе, а другая ампутирована чуть ниже колена.

– О господи! – ахнула она.

– Плохи дела, – кивнув, подтвердил отец.

– Ты его знаешь?

– Нет, – отозвался Томас и уже сделал вдох, как будто собираясь что-то объяснить, но тут к ним подошла медсестра.

– Эй, док! Я только что говорила с Мэгги из химии. Говорит, что могут прикрыть вас еще минут на двадцать, если вы хотите вернуться.

– Спасибо, Ширли.

– Не вопрос, – ответила та, наградив Амину многозначительным взглядом, и ушла.

– Забавное существо. – Томас посмотрел ей вслед.

– Нам пора.

– Не такая, как остальные. Дотошная, сконцентрированная. Предана пациентам. Внимательно относится к деталям. Медсестры не всегда умеют видеть ситуацию в целом.

– Ясно, – бросила Амина и пошла к выходу из реанимации.

– Я прекращаю химиотерапию, – вдруг произнес Томас, не двигаясь с места.

– Что?

– На некоторое время, – сказал он и кивнул, как будто соглашаясь с невидимым собеседником.

– Но почему? Что-то не так? – Амина попыталась заглянуть ему в глаза, но отец не отрываясь смотрел на прикованного к постели мужчину. – Тебя сегодня сильно тошнило? Но они же предупреждали, правда? Говорили, что в этот раз будет особенно тяжело…

– Не в этом дело.

– А в чем?

– Думаю, мне просто нужен небольшой перерыв.

– Небольшой? Надолго?

– Не знаю. Может быть, на несколько дней или недель.

– Недель?! Но тебе же нельзя! Доктор Джордж сказал, что вы договорились закончить курс лечения! Мы просто обязаны продолжать все делать, как раньше! – разволновалась она, но Томас лишь пожал плечами, словно пытаясь стряхнуть с себя ее ненужные расспросы. – Ты что, думаешь, опухоль уже пропала? Ты снова это почувствовал?

– Нет.

– А что тогда? – воскликнула она, но отец смотрел на руку пациента, на скрюченные судорогой пальцы. – Пап!

– Ш-ш-ш! Не кричи!

– Но почему ты хочешь прекратить химию? – в панике зашептала Амина.

Томас пару раз моргнул и наконец взглянул на нее:

– Несколько дней назад я видел во дворе Акила.

Эти слова взорвали мозг Амины, и перед ее внутренним взором пронеслось несколько образов: Акил на крыше, Акил во дворе, Акил за трибунами в «Меса».

– Он был в саду, – добавил Томас.

– Папа, – твердо посмотрела на него Амина, – это не по-настоящему!

– Но ты же сама его видела!

– Нет, не видела!

– Ты же сама мне сказала!

– Нет! Просто я устала, ну… мне и почудилось, вообще не стоило тебе об этом рассказывать! Это не одно и то же!

– Откуда ты знаешь?

– Знаю!

– Ну а я вот не знаю, – с вызовом посмотрел на нее он, словно ожидая, что она станет спорить с ним.

– Ладно, – сказала она. – Допустим. Но почему ты решил прекратить лечение?

– Потому что из-за химии он перестал приходить, – пояснил отец, и Амина покачала головой, пытаясь найти нужные слова. – Это правда. Я тебе уже говорил, после начала терапии я вижу их очень редко.

– Папа…

– Я хочу видеть сына.

Его требование прозвучало так, будто это было не только возможно, но и совершенно логично. Я хочу есть. Хочу быстренько принять душ. Все нормально. Все нормально. Нет, это не нормально! Томас почесал ладонь, разглядывая обвисшую кожу и проступившие вены, и добавил:

– Кстати, Итти о тебе спрашивал. Как он там тебя называл в детстве? Какое-то жуткое прозвище… Ах да, Миттак! Забавный он был малыш, правда?

Нет, захотелось крикнуть Амине, вовсе нет, не был он забавным малышом, но внезапно у нее закружилась голова, а руки и ноги стали как будто невесомыми.

– А Сунил сказал, что мечтал стать танцором, – продолжал Томас.

– Что? – удивленно заморгала Амина.

– Сказал, что только в танце чувствовал себя по-настоящему счастливым. И если бы я вернулся в Индию, то ему не пришлось бы обо всех заботиться и он стал бы танцором.

У Амины в груди сжался холодный комок. Сунил, кружащийся в танце в гостиной салемского дома. Она увидела его как наяву, четко и явственно, несмотря на туманную пелену времени.

– Ты только подумай: одна маленькая глупость могла бы изменить все! Возможно, все они еще были бы с нами! Возможно, твоя мать была бы счастлива! Возможно, Акил… – Томас изменился в лице, но взял себя в руки. – А знаешь, что самое смешное? Я почувствовал облегчение, когда он сказал мне, что я во всем виноват. Облегчение! Все эти годы я представлял себе, как он, должно быть, меня ненавидел, проклинал, и вот наконец это прояснилось, все кончено, капут! Теперь я могу жить дальше, правда? – улыбнулся ей Томас, но особого облегчения на лице отца Амина не заметила, лишь крайнюю степень усталости.