Юрием Толстым в сборнике «Первые сорок лет отношений между Россией и Англией 1553–1593», Москва, 1875 г., в частности, «Список наставлений г. Рандольфу при посылке его в Московию» 26 июня 1568 г. И письмо Елисаветы Ивану от 18 мая 1570 г. Последнее письмо особенно интересно тем, что по трем помещенным в книге его редакционным вариантам видно постепенное усиление в его тексте именно линии взаимных военных обязательств.

В связи с этим исправлением королева Елисавета и все «английские эпизоды» целиком выпали из сценария, т. к. без участия их в драматургическом ходе сценария они уже не нужны»[539]. Значит, связь с Верховным работала даже в эти трудные дни.

А сценарий, написанный в гипертрофированном стиле белого стиха, что тоже не способствовало восприятию его как научного трактата, судя по всему, уже несколько месяцев лежал на столе заказчика. Может быть, режиссер своим письмом, подобно Ал. Толстому, хотел напомнить Сталину об этом? Все сплетается в организованное сверху действо, центром которого ЦАРЬ ВСЕЯ РУСИ, в тени которого все еще прячется совсем не царственная фигура Сталина. Вот уж чего Бог не дал ему, так это царственного обличья и даже обыденной человеческой красоты.

* * *

Документы трех архивных дел из фонда Эйзенштейна позволяют глубже вникнуть в противоречивый процесс работы мастера с письменными историческими источниками и научной литературой. В первом деле находятся «исторические комментарии» к сценарию; в другом – выписки из книг, из публикаций документов и комментарии к ним, сделанные Эйзенштейном; в третьем – исторические справки и выписки, которые составлял по заданию сценариста его помощник кинорежиссер Л.А. Инденбом (1903–1970). О существовании «исторических комментариев» известно давно, поскольку часть их была опубликована в 1998 г.[540] Но эта публикация осуществлялась по документам архива журнала «Новый мир», а не фонда Эйзенштейна. О выписках с комментариями в литературе до сих пор не упоминалось, а между тем они раскрывают не только творческую лабораторию режиссера, но и методы его работы с источниками, а главное, его чрезвычайно высокие научные амбиции. Мастер кинематографии действительно полагал, что сумел пересмотреть традиционные оценки большинства историков о царствовании Ивана IV.

Первые выписки Эйзенштейна датированы 23 января 1941 г., т. е. они сделаны через две недели после получения заказа[541]. В таком способе сбора информации нет ничего принципиально нового, поскольку и до него, и после большинство авторов фильмов на историческую тему проделывали подобную подготовительную работу. Но у Эйзенштейна была особая методика; он вел два вида выписок и помещал их в разные папки: в одну – выписки, которые привязывал к сценам сценария, во вторую – черновые выписки из самых разных исторических источников, размышления, наброски, иногда рисунки, используемые им в текущей работе[542]. Выписки из первой папки оформлялись по типу сносок в научных трактатах, что позволяет историку подтверждать обоснованность своего знания, а читателям не сомневаться в истинности написанного. Это рутинная технология оформления работы историка, его научно-справочного аппарата, хорошо отшлифованная за последние 200 лет европейской исторической наукой и распространенная на науку России. Эйзенштейн, конечно, знал об этой важной традиции, однако не следовал ей, поскольку каждую такую «сноску» сопровождал обширными выписками из первоисточника (либо научного труда, либо публикации фольклорного произведения и т. д.). Затем добавлял собственные комментарии с обязательным указанием страниц сценария или конкретной картины в нем, а иногда и цитаты из источника, подтверждающего даже достоверность отдельной реплики героя фильма. Все это делалось с целью последующей публикации в широкой печати сценария вместе с «историческим комментарием» в виде единого произведения из двух частей как научной основы будущего художественного фильма и чтобы подтвердить научную достоверность своего сочинения.

Некоторые представления об объеме работы Эйзенштейна только с письменным историческим материалом (он привлекал и другие артефакты, принадлежащие грозненскому времени) дают цифры: для написания 81-страничного варианта сценария проработал не менее 180 различных научных исторических изданий и на их основе создал «исторический комментарий» на 65 машинописных страницах. В архивах с подлинными документами ни он, ни его помощники, конечно, не работали, да и вряд ли бы они справились с текстами XVI–XVII вв. Известные научные публикации источников XVI в. и малоизвестные зарубежные свидетельства того времени использовал широко. Труды Карамзина, Виппера, Бахрушина, Веселовского, прибалтийских старых и новых историков, переписку Грозного и Курбского, публикации исторических трудов последнего, русские летописи, западноевропейские хроники, дипломатические документы, записки Крузе, Штадена и Шлихтинга и т. д. Конечно, все труды, все источники хорошо известны профессионалам. Почти каждую сцену и даже эпизод в сценарии привязал к источнику. Иногда для особо важного эпизода приводил до пяти ссылок и цитат из разных источников; там, где вынужденно отклонялся от хронологии или сближал хронологически не совпадающие события, это оговаривал. Но нет никакого критического анализа, все подгонялось под загодя написанную картину, все акценты были расставлены заранее. Эйзенштейн впал, не подозревая этого, в типичную научную ересь – в так называемый иллюстративный метод. Метод сродни раскрашиванию заранее нарисованных контурных картинок: все, что укладывается в «контур», берем, неподходящее откидываем и забываем.

Позже, в конце 1943 г. сценарий и особенно комментарий подверглись редактуре и сокращениям при попытке опубликовать их в журнале. В «Историческом комментарии» Эйзенштейн следовал определенному порядку: вначале указывал страницы сценария, тут же выписанные цитаты из источников, часто подчеркивал, затем писал авторский комментарий к ним, а в скобках указывал выходные данные источника. Привожу небольшой фрагмент исторического комментария, который относиться к неосуществленной, третьей серии фильма: «Стр. 90 …Скачет конница русская и татарская. Впереди – татарский военачальник…

Уже в 1558 г. французский протестант сообщал Кальвину из Саксонского Виттенберга новости о Ливонской войне, волновавшей тогда Европу, и в частности о «трех пленных татарских царях, которых Иван постоянно возит с собою».

(Письмо Юбера Ланге к Кальвину. Август 1558 г. «Русская старина». Т. 46 за 1885 г.)

Многочисленные немецкие агитационные брошюры, издававшиеся во время Ливонской войны в Нюренберге, Шпейере и др. немецких городах и направленные против России, были полны нападками на эти татарские отряды в русском войске.

(См.: Акты и письма к истории Балтийского вопроса в XVI и XVII столетиях, собранные и изданные Г.В. Форстеном.)

О татарском царе, ставшем военачальником в русском войске, см. «Исследование о Касимовских царях и царевичах» Вельяминова-Зернова»[543].

И таких выписок и заметок несколько сотен. Они достойны того, чтобы им посвятить специальное исследование.

Эйзенштейн набросал проект предисловия к историческим комментариям, которым предполагал предварить публикацию. Предисловие было отредактировано его женой П.М. Аташевой, но оно никогда не публиковалось. В нем режиссер пытался объяснить назначение «Исторического комментария»: «В него вошел материал двоякого рода. Частично это отрывки из тех первоначальных данных, по которым складывались отдельные