неизбежное, пока Нела рассказывала про Пещеру и Ива, и о том, что давно не по праву носит Ленты. Дельфина слушала и поняла, что свою девочку она потеряет. Как же наказывает Алтимар Невест, не сохранивших чистоту? Ему одному ведомо, Дельфина до последнего часа будет верить в его милость. Веры в людей у нее меньше, особенно сейчас, когда многовековая вражда рыщет по Островам, словно сорвавшийся с цепи пес.

— Господин Морской не карает за доброту, — сказала Дельфина наконец.

Девушка расхохоталась тем горьким смехом, которым порой смеялись над наивностью синеглазой Жрицы:

— Матушка, знаешь ли, что я никогда не хожу на Море одна? — Об этом все знали. Потому и припоминали Неле, что она регинка. — Я забыла все обеты просто от ужаса. Нас столкнула вода, он — его тело — чуть меня на дно не утянуло. Я не помню, как вытащила его, я просто пыталась утопленника от себя оттолкнуть. А потом, в этой подводной могиле наедине с мертвецом… я бы от страха не дожила до отлива. Я просто хотела, чтоб он ожил. Будь он, кто угодно, даже тот второй… подонок. Понимаешь меня, матушка? Я испугалась того, чего не может бояться дочь Островов. Потому что я не ваша.

Дельфина понимала. Белые Ленты качались на волнах, словно мертвые чайки, набирались воды, чтобы пойти ко дну. Совсем как в ее давнем сне. Забыв устои один раз, девочка не захотела их вспоминать.

— Я видела его еще трижды, — призналась Нела. — Я позволила держать себя за руку. После битвы в Зеленой Долине мы так рады были встретить друг друга, что не помнили о запретах… Нет! Я помнила. Я хотела поступить неправильно! Ив из Роана звал меня за собой. Много раз. И вчера тоже.

— Девочка, — протянула к ней руку Дельфина. — Регинцы тебя просто убьют!

— Может и не убьют, — спокойно возразила Нела. — Ив в большой милости у своего господина.

— Но тебя убьют прежде, чем Молодой Герцог узнает о тебе!

Дельфина приводила доводы, зная, что не изменит судьбу девочки из лусинской деревни, чужой между двумя берегами. Маргара притащила бы ее обратно силой — но тогда Нела сотню раз повторит отречение перед тэру и Старейшинами. И боги знают, что с ней сделают. Или же девочка смирится — и что ждет ее на Островах? Регинку, доказавшую трусость в бою? Разве есть человек, готовый взять ее в жены? Разве Отец-Старейшина Арлиг даст однажды согласие на ее брак, а не потребует изгнать ее, как недостойную? Что ждет ее в Регинии, пусть даже с этим рыжим Ивом? Казнь? Жизнь изгоя? Все то, что изведала бы Дельфина, последуй она за Марком из Лантисии. Марк не позвал ее, и год за годом он будет повторять себе: она бы не пошла. Год за годом Дельфина будет верить, что могла бы любить его больше Островов, — но он не позвал.

— Девочка, — сказала Дельфина. — Мариа, если ты так хочешь. Ты пытаешься говорить со мной, как с врагом, а не с твоей тэру, потому что так тебе легче. Тогда позволь мне отвечать, как мать, а не матушка-наставница. Тебе нравится этот паренек? Он хороший человек, я это видела. Но регинцам ты всегда будешь чужой и непонятной, даже ему.

— Я самой себе чужая, — пожала плечами Нела. — Я нравлюсь ему, он мне благодарен, он считает своим долгом меня спасти. Клянусь, после Зеленой Долины я хочу, чтоб меня кто-нибудь спас от такого жизни.

Тем утром Дельфина видела Нелу в последний раз. Она не обняла приемную дочь, потому что та держалась на расстоянии пяти шагов, не ближе. Боялась, что ее принудят остаться силой.

— Я появлюсь перед регинцами. Просто выйду к ним и попрошу отвести меня к Герцогу. И будь что будет. Теперь оставь меня, матушка. И прощай.

— Когда они схватят тебя, — произнесла Дельфина, — закричи, что расскажешь все о Морской Ведьме. Тогда они, может, и не убьют тебя, пока не доставят к своему господину, — изумление в серых глазах. Дельфина продолжила, не давая возразить: — Обо мне, девочка, рассказывай, что угодно. Я ведь не собираюсь попадаться.

Скалы позади окликнули Дельфину, отразив девичий голос:

— Матушка-наставница…, — на тропинке Има, девочка-тень. — Прости, матушка Дельфина, если отвлекла тебя от чего-то важного. Мне хочется рассказать тебе…, — и замолкает.

Отвернувшись от приемной дочери, Жрица подошла к Име и крепко прижала ее, как сделала бы ее мать Сильвира. Как самой Дельфине хотелось сейчас обнять Циану. Девочка беззвучно зарыдала, в первый и последний раз оплакивая все, что так и не сумела выразить словами. Так хотела бы рыдать Дельфина — но слезы ей не даны. Если не можешь помочь, будь просто рядом — Дельфина всю жизнь убеждалась в этой истине. Она не может помочь. Ни детям, из которых Община лепит воинов, ни миру своему, живущему разбоем и дорого платящему за разбой, ни предателю и брату ее Теору — плоть от плоти ее мира. Острова — часть души своих детей, и Острова порой убивают душу. Вот еще одна истина, которую Дельфина постигла до конца. Она знала, что Нелы не будет рядом, когда она обернется.

Дэльфа пообещала лично отрезать язык любому, кто назовет Нелу предательницей. И лично выпотрошить любого ландца, лусина, роанаца или демона, если тот обидит ее названую сестру.

— Нела никогда не была нашей, — сказал Алтим. — Она регинка, и должна была уйти, — и вдруг добавил: — Не ее жаль, а Дельфину.

Дэльфа удивленно на него уставилась, ему пришлось продолжать:

— Дельфина наша — но… не такая, какой должна быть. Вот мне и тебе ясно, что регинцы только мертвыми хороши, а тетушка — не знаю, как и объяснить. Она больше нас с тобой убивала, а все равно — не от мира сего, о врагах судит так, будто… будто они такие же, как мы. Ее сын…

— Мой брат! — отрезала Дэльфа. — И твой тоже!

— Ладно, брат. Малыша Мара я не виню, да и тетю тоже. Знаешь, я ведь верю, что в ней течет кровь Ариды. Тем хуже. Дельфина по законам иным живет, не человеческим. Островам и Совету она покорна, как покорны морские волны, — только до времени. Понимаешь? Ни в чем я ее не виню, но все необычное — опасно.

Дэльфа стояла перед ним, уперев кулачки в бока, — разъяренный синеглазый бесенок. В детстве им с Алтимом случалось кататься кубарем, и он, хоть и был старше, получал вдоволь синяков.

— Что еще наговорил тебе Отец-Старейшина Арлиг? — поинтересовалась Дэльфа. — Это ведь все его