— Нас ждет битва, Ив, — говорил Гэрих ночами в шатре. — Страшнее и упорней, чем минувшая. Арлигу с его разбойниками уже нечего терять.

— Нас ждет великая победа, — отвечал Ив, а в душе молил небо уберечь Мариу из Нелии от грядущего.

— Братья, — говорил Терий перед толпой, которую можно было считать неполным Большим Советом, — я знаю, что каждый из вас жаждет мести. И я тоже! Но нет у нас права быть безрассудными. Мы можем еще собрать армию больше регинской и одолеть их на поле боя. Можем! Но что же будет дальше?

Говорил Терий в лесистом заливе Южного Берега. Лицом к лесу и тэру, спиной к Морю и закату. Старый, почти восьмидесятилетний, он стоял, опираясь на палку, и все же выглядел менее усталым, чем Арлиг. Тот сидел на сваленном дереве и молча выражал полное согласие. Дельфина тогда еще мало знала о битве в Зеленой Долине и про гибель дочерей Арлига еще не слышала. Но, глядя на него, подумала, что лишь сейчас, с появлением второго Отца-Старейшины, этот человек позволил себе присесть.

Старый Терий понимал, что речь его станет известна врагу, — обязательно дойдет через какого-нибудь угодившего в плен бедолагу. Знал, что после всех потерь его войско составит самое большее пять тысяч человек и не будет многочисленнее регинцев. Все силы пришлось бы высосать из морского народа, чтобы собрать новое войско, а его разгром стал бы для Островов приговорам.

— Мы победим, — уверял Терий, не веря в это, — но какой ценой? Можем ли мы оставить без защиты Остров Рифов и Остров Леса? Регинцам ведь достаточно отправить туда десяток судов, чтобы вырезать там всех поголовно. Мы победим. Но кто засеет нашу землю, кто построит новые корабли? Кто отправится громить Побережье и встретит регинцев, когда они снова явятся нас покорить? Кто, если тысячи из вас полягут в битве?

Дельфина услышала речь примерно с середины из задних рядов толпы. Она и ее спутники плыли сутки, а после шли пешком от Сизых Скал до Южного Берега ночь и большую часть дня. Время в голове женщины давно смешалось. Осенний холод был незримым спутником. Единственная одеяние — когда-то светло-серая рубаха — собрала всю дорожную грязь и стала черной поверх пятен крови. Ее страхи метался между регинцами, которые могут повстречаться, и Ивирой, чья рана может открыться. С рук не слезала Тиба, а Дельфине не хватало духу передать кому-то другому девочку, которую покойная Санда вручила ей. В босоногой и оборванной женщине островитяне поначалу не узнали Жрицу. Ее не заметили.

— Братья, вспомните, что время против регинцев. Между их предводителями нет согласия. Надолго ли их хватит? После всех смертей наших близких я не смею приказать вам: наберитесь терпения. У меня самого его нет! Но могу ли я, ваш Отец-Старейшина, просить вас, как отец своих детей, — не совершайте необдуманного, останьтесь живы?!

Для половины толпы, даже для сорокапятилетнего Арлига, Терий был отцом-наставником с Острова Леса. Дельфина же знала Терия еще раньше, совсем малюткой забиралась к нему на колени, когда он, друг Аквина и Цианы, приходил к ним в дом. Она едва видела его из задних рядов, а хотелось броситься на шею — обнять вместо Аквина, которого она никогда не обнимала.

— Мы все сделаем, отец! — закричала она от имени всей толпы. — Все, что скажешь.

Тогда ее узнали.

Дельфина лежит на берегу. Руки машинально перебирают песок, словно ларец с драгоценностями. Сейчас холоден, а летом песок горяч и после заката, так и Острова излучают жар недавних битв. И, возможно, никогда уже не остынут. Разумения Дельфины не хватает, чтобы постичь размер беды, перепахавшей ее мир до самых глубин. Память ее — словно сшитое из лоскутков одеяло, оборванное, как у нищих, со многими дырами и заплатами. Одни события, другие, битвы и бегства, выжившие и погибшие — связь теряется. Южный Берег. Тэру приветствуют свою Жрицу, как воплощенную надежду, как весть от богов, и Дельфина им почти верит. Терий обнимает ее, Арлиг встречает холодно, но она тогда не обратила внимания. Она обнимает дочерей и Алтима. И Меду. Пальцы Дельфины безжалостно впиваются в песок, сообщая ему свою боль. Как и Острова, Меда никогда не будет прежней.

Одетая, как в походе, в чулки и серую короткую тунику поверх короткой рубахи, Меда сидела прямо на траве. Рядом лежали ее колчан и лук. Непокрытые волосы были острижены и, кажется, поблекли, потухли — не поверишь, что были огненно-рыжими. Потух и взгляд. Дельфина засомневалась, узнает ли ее соседка.

— Меда…

Та будто издалека ответила:

— Кэв жив. Ранен, но жить будет. А нашей Фемины нет. И сыновей тоже.

Дельфина уже знала, что в ту страшную ночь Кэв сумел отползти в сторону, и позже Меда нашла его. Знала и о том, что все их пятеро детей убиты. Рыжая Меда никогда не отличалась силой духа. Ее спокойствие пугало Дельфину больше любой истерики. Словно умерла та Меда, плакса и хохотушка, с которой они вместе выросли. Не представляя, что еще сделать, Дельфина обняла ее — та никак не отреагировала. Потом вдруг спросила:

— Ты видела Теора?

Дельфине пришлось ответить:

— Да. Он среди регинцев.

— Живет, ходит по земле, — глухо произнесла Меда. — А мои дети — нет…

Остров Обрядов, еще один лоскут в одеяле воспоминаний.

Жрицы одна за другой до земли склоняются перед кучей обгоревших веток — все, что осталось от Госпожи Дэи.

— Прости нас, матушка, что не уберегли тебя.

В уединение Грота Мары Дельфина склоняется перед самими богинями — зыбкими тенями, что говорят с людьми через дурман зелий. Кто-то побывал в Гроте Мары. Травы поют о том, как к ним прикоснулись чужие руки. Кто-то второпях хватал все подряд, явно не смысля в травяной мудрости. Безобидный синедар для окраски Лент исчез и, очевидно, оказался у регинцев в желудках вместе с меркатской смолой и толченными грибами. Скальная трава могла бы пол-лагеря отправить на тот свет, но похититель не взял ее. Наверное, счел нежно-фиолетовые лепестки не достаточно зловещими. Дельфине известно, кто так и не забыл дорогу в Грот Мары.

— Пошлите знак, — зовет она богинь. — Ответь мне, матушка Дэя. Ответьте, Нера-Пряха, златовласая Акрина, Нат, дева вечно-сокрытая. Ответь мне, всесильная Мара. Пять великих богинь, пять Старших Жриц служат вам на каменных тронах. Объявите волю свою! Ответьте, кого из дочерей Островов вы избрали себе в услужение?

На руках у Дельфины спит Тиба, льнет к