и я не хочу приглашать вас в кабачок. Потом у меня еще есть дела, так что идите своей дорогой. Только передайте моим домашним – пусть меня не ждут, запирают дверь и ложатся спать. Если я понадоблюсь, пусть утром моя дочка приходит за мной к Вану Коротышке, который торгует лошадьми.

Произнеся эти слова, он повернулся и, покачиваясь, зашагал прочь.

Между тем неожиданная встреча с Ни Эром и его великодушие показались Цзя Юню странными, и он подумал, что Ни Эр действительно оригинальный человек. Но вместе с тем Цзя Юнь опасался, что Ни Эр оказался таким добрым лишь потому, что был пьян, на следующий день он, чего доброго, протрезвится и потребует двойное вознаграждение. Как быть тогда?

Однако он тут же успокоил себя:

«Ничего, как только я добьюсь своего, можно будет вернуть ему и двойную сумму!»

Цзя Юнь отправился в меняльную лавку и взвесил полученное серебро. Там оказалось ровно столько, сколько сказал Ни Эр, и Цзя Юнь обрадовался этому еще больше.

Возвращаясь домой, он по пути зашел к жене Ни Эра и передал ей все, что наказывал муж, а затем отправился к себе.

Когда он вошел, мать его сидела на кане с прялкой в руках. Увидев сына, она спросила:

– Где это ты пропадал целый день?

Опасаясь, как бы мать не рассердилась, Цзя Юнь ни словом не обмолвился о том, что был у Бу Ши-жэня, и только сказал:

– Ожидал во дворце Жунго дядю Цзя Ляня. – А затем спросил у матери: – Ты обедала?

– Да, – ответила мать и приказала девочке-служанке подать Цзя Юню оставшуюся от обеда пищу.

Время было уже позднее, Цзя Юнь поел и лег спать. О том, как он провел ночь, рассказывать незачем.

На следующее утро Цзя Юнь встал, умылся и вышел из дому на улицу через южные ворота. Он купил в лавке мускуса и отправился во дворец Жунго. Узнав, что Цзя Лянь уехал, он подошел к воротам его дома и там увидел нескольких мальчиков-слуг, которые большими вениками подметали двор. Потом в дверях появилась жена Чжоу Жуя и крикнула работавшим:

– Довольно подметать, госпожа сейчас выходит!

Цзя Юнь торопливо приблизился к жене Чжоу Жуя и спросил:

– Куда уходит ваша госпожа?

– Ее позвала старая госпожа, – ответила та. – Наверное, надо что-нибудь скроить.

В этот момент из дома вышла Фын-цзе, сопровождаемая целой толпой служанок. Цзя Юнь, зная, что Фын-цзе очень любит внимание, поспешно вышел вперед и, почтительно сложив руки, поклонился. Фын-цзе продолжала путь, даже не удостоив его взглядом. Она только мимоходом спросила, как себя чувствует его мать и почему она так редко сюда заглядывает.

– Моя матушка чувствует себя очень плохо, – ответил ей Цзя Юнь. – Она часто вспоминает вас и очень досадует, что не может вас навестить.

– Ох и врешь же ты! – покачала головой Фын-цзе. – Ведь если я о ней не вспомню, она обо мне и не подумает!

– Пусть меня гром поразит, если я осмелился вам солгать! – с улыбкой произнес Цзя Юнь. – Только вчера вечером она о вас вспоминала! И еще говорила, что у вас слабое здоровье, но вы трудитесь через силу, и только благодаря этому все хозяйственные дела во дворце находятся в полном порядке, и если с вами что-нибудь случится, в доме начнется хаос.

На устах Фын-цзе заиграла самодовольная улыбка, она остановилась и спросила:

– И что вы с матерью вдруг вздумали судачить обо мне?

– Госпожа, – произнес Цзя Юнь, словно не слыша ее, – у меня есть хороший друг, который торговал благовониями. Недавно он получил судейскую должность в какой-то из областей провинции Юньнань и собирается уезжать туда вместе с семьей. Торговлю он прекратил, со всеми долгами расплатился, а что не успел сбыть – роздал или подарил друзьям. Мне достались камфара и мускус. Посоветовавшись с матушкой, я решил, что жалко продавать такие редкие вещи, а подарить их некому – у меня нет достойных друзей. Вот мы и вспомнили, что вам, тетушка, в прошлом году пришлось потратить немало денег на эти благовония. О приезде Гуй-фэй в этом году я уже не говорю, но даже на один праздник начала лета благовоний потребуется раз в десять больше, чем обычно. Вот я и решил с почтением поднести вам доставшиеся мне благовония.

Он протянул Фын-цзе обтянутую узорчатой парчой коробочку.

Фын-цзе готовилась к предстоящему празднику и очень нуждалась в благовониях, поэтому она приказала Фын-эр:

– Возьми подарок у брата Цзя Юня, отнеси домой и отдай Пин-эр.

Затем, обернувшись к Цзя Юню, она продолжала:

– Послушала я тебя и сразу поняла, почему твой дядя Цзя Лянь постоянно твердит, что ты умен и находчив!

Услышав эти слова, Цзя Юнь понял, что попал в цель, поднеся подарки. Он набрался смелости, выступил вперед и спросил:

– Значит, дядюшка тоже меня вспоминает?

Когда Фын-цзе услышала этот вопрос, ей захотелось рассказать Цзя Юню, что ему собираются дать должность надсмотрщика за садовниками, но она тут же спохватилась и прикусила язык, ибо боялась, что Цзя Юнь потом станет хвастаться, будто подкупил ее несколькими лянами благовоний. Поэтому она ничего не ответила. Цзя Юню было неудобно докучать ей, и ему пришлось удалиться. Он отправился домой, поел, а потом неожиданно вспомнил, что Бао-юй приглашал его к себе в «кабинет Узорчатого шелка», находившийся возле вторых ворот, неподалеку от дома матушки Цзя.

Подойдя к двору, Цзя Юнь увидел Мин-яня, таскавшего из гнезд молодых воробьев. Цзя Юнь незаметно подошел к нему сзади, топнул ногой и крикнул:

– Опять балуешься!

Мин-янь обернулся и, увидев Цзя Юня, с улыбкой произнес:

– Что случилось? Так напугал, что душа ушла в пятки. Кстати, не зови меня больше Мин-янь. Господин Бао-юй сказал, что это имя нехорошее, и переменил его на Бэй-мин – Сушеный чай. Так и называй!

Цзя Юнь, кивнув головой, направился к дверям кабинета, по пути спросив Бэй-мина:

– Второй господин Бао-юй уже пришел?

– Нет, он сегодня не приходил совсем, – ответил Бэй-мин. – Но если он тебе нужен, я справлюсь.

С этими словами Бэй-мин ушел, а Цзя Юнь, оставшись в одиночестве, подошел к стене и принялся рассматривать образцы живописи и каллиграфии и разные безделушки. Прошло довольно много времени, никто не приходил. Цзя Юнь вышел и хотел позвать другого слугу, но никого поблизости не оказалось – все убежали играть.

Расстроенный Цзя Юнь остановился в нерешительности, как вдруг из-за дверей послышался голос:

– Брат, ты здесь?

Цзя Юнь выглянул за дверь и увидел девочку-служанку лет пятнадцати-шестнадцати, со стройной фигуркой и чистыми проницательными глазами. Девочка хотела скрыться. Но в