Ближе остальных ко мне стояла Молли. Я шагнул к ней и пригнулся к ее уху.

– Идем! – крикнул я. – Дальше здесь пускай люди-птицы разбираются. Нам пора.

Молли неопределенно кивнула в ответ и наконец опустила свои жезлы. Тем временем кенку уже заполонили поле стадиона и обезопасили нас с флангов. Кончики обоих жезлов Молли – не деревянных, а из слоновой кости – потемнели и потрескались. Руки у нее повисли плетьми, и лицо сделалось еще бледнее, чем было до начала моей дуэли с Арианной. Она повернулась ко мне, слабо улыбнулась, глаза ее закатились, и она осела на землю.

Секунду я потрясенно смотрел на нее, потом бросился на колени и засветил амулет, осматривая ее в поисках ран. В суматохе боя я и не заметил, что ее нога чуть выше колена покраснела от крови. Одна из пуль, наугад выпущенных со стены, угодила ниже бронежилета. Молли истекала кровью. Она умирала.

Томас рухнул на землю рядом со мной. Он сорвал с себя пояс и туго перетянул им ногу Молли выше раны.

– Я разберусь, – спокойно бросил он мне, почти не оборачиваясь. – Иди. Да иди же!

Секунду я в неуверенности смотрел на него. В конце концов, Молли – моя ученица, и ответственность за нее лежит на мне.

Томас поднял на меня взгляд, и маска его невозмутимости на мгновение треснула, показав мне все напряжение, весь страх, которые он сдерживал в себе в бою.

– Гарри, – выдохнул он, – я буду защищать ее хоть ценой собственной жизни. Клянусь.

Я кивнул и, стиснув кулаки, огляделся по сторонам. Такое сильное кровотечение должно было непременно притянуть к раненой девушке вампиров – как пчел на душистый цветок. Томас не мог оказывать ей помощь и биться одновременно.

– Мыш! – крикнул я. – Останься с ними!

Пес бросился к Молли и замер буквально у нее над головой, настороженно следя за обстановкой. Такой телохранитель не дрогнет.

Я подбежал к Мёрфи и Сане – обоих покрывали мелкие царапины и порезы, но оба, похоже, готовились ринуться в самую гущу сражения. Все это время от меня не отставал Мартин, спокойный и с виду даже словно не осознающий, что вокруг кипит бой. Что бы я ни говорил о Мартине, его невозмутимость, скучающее выражение лица и, в общем-то, совсем не воинственная внешность служили ему в этой ситуации лучшей броней. Он просто не производил впечатления угрожающей цели, поэтому его не трогали.

Я пошарил взглядом по земле и подобрал меч, оброненный убитым воином, – прямой китайский меч, известный как «цзянь». Легкий, обоюдоострый, заточенный как бритва – меня это вполне устраивало.

– Идем к пирамиде! – скомандовал я Мёрфи и Сане. Группа из тридцати или сорока кенку, подобных ведьмовским теням на фоне восходящей луны, обогнула нас и связала боем воинов-ягуаров, продолжавших преграждать нам выход со стадиона. – Туда! Быстро, быстро, быстро!

Я первым подал пример и ринулся в проход, проделанный для нас Эбинизеровыми союзниками. Моих чувств коснулось возмущение магической энергии, и я увидел, как стоявший у нас на пути вампир швырнул в нас огненный заряд. Я перехватил эту магическую молнию посохом – он оказался короче, толще и тяжелей моего. Заряд перетек по посоху мне в руку, прошел через мои плечи и по другой руке – в меч, чтобы, сорвавшись с острия клинка, угодить прямехонько в живот пославшему его вампиру. Тот пошатнулся, но устоял. Что ж, я перехватил посох горизонтально и засветил ему дубовым дрыном по носу. После этого супостат наконец полетел на землю.

Мы миновали обломки храма и вырвались на открытое пространство между постройками. Там царил хаос. Повсюду виднелись воины-ягуары и жрецы, почти поголовно вооруженные. Смертные наемники строились и бегом спешили на стадион, на помощь Красной Коллегии. В какой-то момент я заметил, что Мёрфи, в сияющей белым одежде, окутанная золотым свечением, бежит справа от меня, а Саня – слева. Похоже, ослепительный свет двух мечей наводил ужас как на вампиров, так и на полукровок, и они расступались перед этой аурой. Расступались, но не отступали; к ним подтягивались все новые противники, и по мере нашего приближения к пирамиде круг их смыкался все туже.

– Нам не пробиться, – бросила Мёрфи на бегу. – Они готовятся навалиться на нас со всех сторон.

– Вечно одно и то же, – жизнерадостно, но не без легкого раздражения заметил Саня. – Хоть бы что-нибудь новое придумали.

Они были правы. Я и сам ощущал, как менялось настроение окружавших нас чудищ. Они отступали перед нами все медленнее, зато сзади подбирались все ближе.

Я поднял взгляд на маячившую впереди пирамиду. Там, на пятом ярусе, стояла, глядя сверху на нас, фигура в золотой маске. Судя по всему, одного из Повелителей Внешней Ночи заклятие Эбинизера отшвырнуло к самой пирамиде. Я ощущал, как его воля укрепляет окружавших нас врагов, подпитывает их злобой и уверенностью.

– Вон тот тип, – сказал я, кивая в его сторону. – В золотой маске. Стоит его убрать, и мы, считай, прорвались.

Мёрфи посмотрела в указанном мной направлении. Потом взгляд ее скользнул по пирамиде вниз, к основанию лестницы.

– Идет, – сказала она.

Она занесла Фиделаккиус над головой, испустила вопль, наводивший ужас на здоровых мужиков, которые схватывались с ней на татами, и нырнула в самую гущу воинов Красной Коллегии, как пловец, преодолевающий волну.

Саня ошарашенно моргнул.

Мать честнáя, я вовсе не ожидал от нее такой реакции.

– Маленькая, – заметил Саня со смешком, – но свирепая.

– Да вы все сбрендили! – заорал я и вместе с ним ринулся вперед.

Мартин прибавил ходу и старался не отставать от нас, одновременно отбивая попытки достать нас со спины.

Мёрфи удалось то, что не под силу нормальному смертному: она прорубила просеку в толпе вампиров-воинов. Она прорвалась сквозь полчища врагов так, словно они были не более чем облаком дыма. Фиделаккиус сиял, и никакое оружие, поднятое против меча Веры, – ни современная сталь, ни древний камень – не могло устоять перед ним.

Казалось, Мёрфи не нападает ни на кого конкретно. Она просто неслась вперед; и когда на нее пытались напасть, с тем, кто это делал, происходило что-нибудь очень и очень неприятное. Выпады мечей небрежно отбивались, а острие ее клинка как бы невзначай наносило сопернику, мимо которого пробегала Мёрфи, глубокую s-образную рану. Воины, набрасывавшиеся на нее всей своей массой, тряпками взлетали в воздух, где их доставал все тот же сияющий клинок. Края нанесенных им ран обугливались и шипели.

На нее наваливались по двое, а один раз даже втроем. Это не помогло