снежинок. – Давай, покажи нам свою крутизну. Один твой шаг к этой девочке – и увидишь, что будет.

Противоположный от меня проем вдруг потемнел.

Там стояли Красный Король и четверо – целых четверо! – его ноблей в золотых масках, на которых играли отблески костров и вспышек кипевшего внизу боя.

Лицо его исказилось от ярости, и его воля вместе с волей стоявших за его спиной Повелителей ударили по мне с мощью кузнечных молотов. Я пошатнулся и оперся на посох моего наставника, чтобы не упасть.

– А теперь, – произнес Красный Король перехваченным от ярости голосом, – положите эту маленькую сучку на алтарь.

Один из Повелителей шагнул вперед и наклонился, чтобы схватить девочку за волосы.

– Нет! – выкрикнул я.

Красный Король подошел к алтарю и спихнул с него тело мертвой женщины.

– Смертный, – прошипел он. – Он все еще полагает, что его воля что-то значит. Но ты ничто. Жалкий ошметок плоти. Тень. Вот ты есть, а сейчас тебя не станет. Тебя забудут. Это судьба. Закон Вселенной.

Он вырвал ритуальный нож из руки воина и снова впился в меня полным ненависти взглядом; под кожей у него бугрилось и корежилось его истинное тело. Повелитель Ночи тащил кричавшего, лязгавшего цепями ребенка на алтарь, и черные глаза Красного Короля заблестели от возбуждения.

– Вот твое единственное предназначение, смертный, – произнес он. – Единственная польза, которую ты можешь принести. – Он посмотрел на Мэгги и оскалил свои остроконечные зубы. Изо рта у него стекала на подбородок слюна. – Умри.

Глава 48

Красный Король занес нож над моей дочкой. Она издала дрожащий вскрик, полный безнадежного ужаса и отчаяния, и, как бы я ни бился, вкладывая в это всю полученную от Мэб новую силу, как бы ни защищали меня доспехи моей крестной, я ни черта не мог с этим поделать.

Но мне и не пришлось.

Белый свет, исходящий словно ниоткуда, вспыхнул над алтарем, и Красный Король взвизгнул. Оковы его воли исчезли, а одновременно с ними – и его правая кисть, сжимавшая каменный нож; отделившись от запястья, она описала дугу в воздухе и, так и не отпуская ножа, упала на пол. Обсидиановое лезвие при этом разлетелось на мелкие осколки.

Я торжествующе завопил. Остальные четверо продолжали удерживать меня на месте, но я вдруг понял, что могу шевелиться – а значит, и драться. Стоило Красному Королю с криком отпрянуть назад, как я вскинул руку, выкрикнул:

– Fuego! – и метнул огненную струю в воина-ягуара, продолжавшего стоять в паре футов от левой двери. Тот попытался сбежать, но поскользнулся на залитой кровью ступени и покатился вниз по лестнице – там и настигло его мое заклятие.

Я мгновенно повернулся к стоявшим с противоположной от меня стороны алтаря Повелителям. Метать в них разрушительную энергию я не рисковал из-за боязни зацепить лежавшую на алтаре между нами дочь. Но мне следовало уничтожить представлявшего непосредственную угрозу воина-ягуара – только после этого я мог сосредоточить все свое внимание на Повелителях и Короле, иначе ничто не помешало бы этому прислужнику Красных перерезать мне глотку, пока я занимался бы вампирской элитой.

Однако вдвоем играть в эту игру было уже вполне реально – и моя физическая поддержка на порядок превосходила их.

Я собрал в кулак собственную волю, поднял взятый напрокат посох – и тут в храм вошли еще четверо типов в золотых масках.

Мать честнáя, да откуда они только берутся?

– Держите чародея! – рявкнул Красный Король, и давление враждебных сознаний на мое мгновенно удвоилось.

Левая рука у меня задрожала, и посох, который я в ней держал, медленно опустился. В правой руке словно кончился бензин – настолько устало вдруг ослабели ее мускулы, и кончик меча лязгнул, ударившись о каменный пол.

Красный Король встал и некоторое время смотрел на алтарь и на столб переливающегося над ним яркого света. Пока он стоял, его чертова рука зашевелилась, как паук. Не прошло и секунды, как она перевернулась ладонью вниз и поползла по полу обратно к нему. Король так и стоял, глядя на свет. Я пытался нащупать выход из-под навалившейся на меня груды темной воли. Понятное дело, светом могла быть только Сьюзен, скрытая завесой Леанансидхе, с Амораккиусом в руках. Я хочу сказать, сколько невидимых источников священного света, желающих защитить мою дочь, могло разгуливать по Чичен-Ице? Сьюзен не нападала, просто стояла над Мэгги – мне хотелось закричать ей, что это единственный ее шанс. Не убери она сейчас Красного Короля – и он со своими золотыми масками справится с ней так же легко, как я только что с воином-ягуаром.

Но он не трогался с места – и я вдруг понял почему.

Он не понимал, что это за свет.

Все, что он знал, – это то, что ему сделали больно, когда он попытался убить ребенка. С его точки зрения, это могло оказаться практически чем угодно: архангелом-хранителем или духом света, таким же ужасным, каким был Ик. Я вспомнил голос, вещавший устами Мёрфи, и вдруг понял, что́ заставляет Красного Короля колебаться, о чем он сейчас думает: о том, что это нечто над алтарем может оказаться и чем-то таким, в существование чего он прежде не верил. Например, настоящим, подлинным Кукульканом.

И он боялся.

Сьюзен не могла поделать ничего. Начни она действовать – и она откроет всем, кто она, и тогда нерешительность врага исчезнет, и бой возобновится с новой силой. А в условиях подавляющего численного превосходства вампиров у нее не имелось ни единого шанса.

Но она знала – знала, даже в страхе и нерешительности, не шевелясь, не издавая ни звука, – что у нее есть оружие, не уступающее по мощи самим полубогам. В конце концов, оно уже парализовало Красного Короля. Однако это было хрупкое оружие, меч из стекла. Взгляд мой то и дело невольно возвращался к осколкам обсидианового ножа на полу.

Я не мог пошевелиться – а время работало против нас. С каждой секундой превосходящий нас числом противник оправлялся от нежданного вторжения на праздник небольшой армии, восстанавливал силы и организованность. Я отчаянно нуждался в возможности, в подходящей секунде. И нуждался безотлагательно.

Я напрягал все свои силы, борясь с волей Повелителей Внешней Ночи. Пошевелиться я так и не мог, зато отвлекал на себя все их внимание. Взгляд мой перемещался с одной золотой маски на другую. На некоторое время я задержал внимание на последней, потом снова переключился на первую, пытаясь справиться с каждой по отдельности, найти слабое звено на случай, если подвернется удобный момент.

Именно это время