В первой главе своих „Соображений о представительном правлении“ Джон Стюарт Милль столкнулся с той же проблемой в отношении конкретных форм правления. Два „противоречивых представления о том, что такое политические институты“, которые, по мнению Милля, лежат в основе всех обсуждений его проблемы, определяют и дискуссии о том, как создать мировое государство. Согласно одной из школ мысли, „правительство рассматривается как сугубо практическое искусство, не вызывающее никаких вопросов, кроме вопросов о средствах и цели. Формы правления приравниваются к любым другим способам достижения человеческих целей. Они рассматриваются как полностью дело изобретения и выдумки. Поскольку они созданы человеком, предполагается, что у человека есть выбор, создавать их или нет, и как или по какому образцу они должны быть созданы…. Найти лучшую форму правления; убедить других, что она лучшая; и, сделав это, побудить их настаивать на ее существовании — таков порядок идей в умах тех, кто принимает этот взгляд на политическую философию. Они смотрят на конституцию в том же свете (с учетом разницы в масштабах), как на паровой плуг или молотилку“.

Другая школа мысли рассматривает правительство „как своего рода спонтанный продукт, а науку о правительстве — как отрасль (так сказать) естественной истории“. По их мнению, формы правления — это не вопрос выбора. Мы принимаем их, главное, такими, какими мы их находим. Правительства не могут быть спроектированы. Их „не создают, а выращивают“.

Фундаментальные политические институты народа рассматриваются этой школой как „жизнь“ этого народа: продукт его привычек, инстинктов, бессознательных желаний и стремлений, едва ли вообще его сознательных целей. Их воля не играла никакой роли в этом вопросе, кроме той, чтобы удовлетворить потребности момента с помощью приспособлений момента, которые, если они в достаточной степени соответствуют национальным чувствам и характеру, обычно сохраняются и путем последовательного объединения образуют политию, подходящую для народа, который ею обладает, но которую было бы тщетно пытаться внедрить в любой народ, чья природа и обстоятельства не развили ее спонтанно».

Готовы ли народы мира принять мировое правительство, или, по крайней мере, не настолько ли они не хотят, чтобы противостоять непреодолимым препятствиям на пути его создания? Хотят ли они и способны ли сделать все необходимое, чтобы сохранить мировое правительство? Будут ли они готовы и способны сделать или воздержаться от того, что мировое правительство требует от них, чтобы оно могло выполнить свои цели? Ответы на эти вопросы подразумеваются в том, что было сказано выше в связи с проблемами национализма, националистического универсализма, международной морали и мирового общественного мнения. Ответы также подразумеваются в том, что было сказано об условиях поддержания внутреннего мира. Ответом на этот вопрос должно быть трижды «нет».

Ни одно общество не существует соразмерно предполагаемому диапазону мирового государства. Существует международное общество суверенных государств. Не существует наднационального общества, включающего всех отдельных членов всех наций и, следовательно, идентичного человечеству в политическом смысле. Наиболее обширное общество, в котором живет и действует большинство людей в наше время, — это национальное общество. Нация, как мы уже видели, является получателем наивысшей земной преданности человека. За ее пределами есть другие нации, но нет общества, ради которого человек был бы готов действовать независимо от того, как он понимает интересы своей собственной нации. Люди готовы давать еду, одежду и деньги нуждающимся независимо от национальности. Но они предпочитают держать их в лагерях для перемещенных лиц, вместо того чтобы позволить им идти туда, куда они хотят, и таким образом снова стать полезными гражданами. Ибо если международная помощь считается совместимой с национальными интересами, то свобода иммиграции — нет. При нынешних моральных условиях человечества мало кто будет действовать от имени мирового правительства, если интересы его собственной нации требуют иного образа действий. Напротив, подавляющее большинство поставит благосостояние своей нации превыше всего, в том числе и для себя.

Человек, который захочет выступить против интересов и политики своей собственной нации ради человечества и его государства, этим актом противостояния (ослабляя свою нацию) укрепит нацию, с которой его собственное правительство может вступить в смертельную схватку. В лучшем случае он мог бы стать мучеником своих убеждений, навлекая на себя наказание, которое нация назначает предателям. Ничто так ярко не показывает отсутствие социальных и моральных предпосылок для создания чего-то похожего на мировое государство, как тот моральный парадокс, что человек, который хотел бы действовать как гражданин мира, в силу условий мира вынужден действовать как партизан другой нации и предатель своей собственной. Ведь выше собственной нации нет ничего, от имени чего человек мог бы действовать. Есть только другие нации, кроме своей собственной.

Рассмотрим два конкретных вопроса, в отношении которых традиционно сталкиваются притязания различных государств: иммиграция и торговля. Мировое государство, не более чем любое другое федеративное государство, может оставить регулирование межгосударственной миграции и межгосударственной торговли на усмотрение своих составных частей. Оно само должно будет регулировать эти вопросы. Даже если полномочия мирового государства в этих двух аспектах будут строго ограничены мировой конституцией, есть ли шанс, что американский народ будет готов предоставить мировому правительству полномочия открыть границы США для ежегодной иммиграции, скажем, 100 000 русских, 50 000 китайцев и 200 000 индийцев, поскольку он не готов разрешить иммиграцию даже малой части тех, кто мог бы иммигрировать по законам США, если бы Вторая мировая война не помешала им это сделать? Возможно ли, что российский народ будет склонен разрешить ежегодную эмиграцию 100 000 русских в Соединенные Штаты, поскольку он не склонен разрешить эмиграцию даже нескольких десятков русских жен британских граждан?

Возможно ли, что американский народ разрешит импорт любого количества иностранной сельскохозяйственной продукции, которая может на равных конкурировать с отечественной, так как он не позволяет, даже если федеральный налог будет отменен, отечественному маргарину конкурировать с отечественными продуктами на равных? Есть ли вероятность того, что русские позволят импортировать дешевые потребительские товары, что может нарушить их плановую экономику и подорвать доверие к их политической системе? Если на эти вопросы следует ответить отрицательно, а это очевидно, то как вообще мировое государство может управлять? Как ожидается, что мировое государство сможет мирно разрешить напряженные отношения между странами, которые угрожают миру во всем мире?

Нельзя уклоняться от вывода, что международный мир не может быть постоянным без мирового государства, и что мировое государство не может быть создано в нынешних моральных, социальных и политических условиях мира. В свете того, что было сказано до сих пор в этой книге, нельзя уклониться и от дальнейшего вывода, что ни в один период современной истории цивилизация не нуждалась больше в