– Да, конечно, приходите. Можно прямо сейчас, – услышал он втрубке очень тихий, хриплый мужской голос, – Надежда Семеновна говорила о вас,и Машенька рассказывала. Мы вас ждем.

– Юрий Петрович, вы, случайно, не знаете, где я могу найтиРезникову Зинаиду Романовну? – спросил капитан просто так, на всякий случай.Исчезновение Резниковой нравилось ему все меньше, он уже знал, что в Петербургона не возвращалась, ни у матери своей, ни на работе не появлялась.

– Она должна прийти к нам сегодня, – ответилРакитин-старший, – мы как раз ее ждем.

– Правда? – обрадовался капитан. – Вот и отлично. Я давно ееразыскиваю. Знаете, если вдруг я задержусь или она сегодня не появится у вас, вобщем, если мы с ней разминемся, вы попросите ее обязательно позвонить мне, –он продиктовал свой служебный номер.

– Да, конечно, не беспокойтесь. Обещаю, она вас дождется.Знаете, я вообще хочу сказать вам большое спасибо. Вы – единственный, ктопытается что-то сделать для нашей семьи.

– Работа у меня такая, – усмехнулся капитан, – служба.

Когда он выходил из кабинета, на его столе зазвонил телефон.Он замер на секунду. У него было не больше двух часов, чтобы съездить кРакитиным. Время слишком дорого. Он ведь не прямыми служебными обязанностямизанимался, и если сейчас придется отменить этот визит, то потом неизвестно,когда опять удастся выкроить время.

И все-таки трубку взял.

– Андрей Михайлович, здравствуйте. Это Лукьянов из Институтасудебной медицины. Я звонил вам домой вчера вечером, но вас не было. Заключениепо Астаховой готово. Если хотите, можете подъехать прямо сейчас.

– Спасибо… – капитан растерялся, – спасибо, Петр Евгеньевич.А вечером нельзя?

– Вечером я улетаю. Отпуск у меня.

– Ну хорошо. Я буду у вас через двадцать минут. «Ладно, –решил капитан, – это действительно важно, если он разыскивал меня, если сампозвонил. Придется опоздать к Ракитиным».

Лукьянов выглядел еще более усталым и мрачным, чем в первыйраз. Он молча пожал капитану руку, молча протянул бумагу – заключение эксперта,в котором говорилось, что по его, доктора Лукьянова, мнению, смерть АстаховойЗ.А. была насильственной.

– При детальном осмотре я обнаружил в ротовой полости пероот подушки, – произнес он усталым, тусклым голосом. – Всего лишь перышко. Сталобыть, у нас получается большая вероятность механической асфиксии. Есть и другиепризнаки быстро наступившей смерти, такие, как мелкие кровоизлияния всоединительной оболочке глаз, темная жидкая кровь, полнокровие внутреннихорганов, подплевральные и подэпикардиальные мелкие кровоизлияния. В общем,никаких

Таблеток ваша свидетельница не пила. Придушили ее, тихо иаккуратно. Учитывая количество алкоголя в крови, сделать это было не так ужсложно. И между прочим, в протоколе осмотра не упомянут стакан, в котором былавода.

– То есть? – не понял капитан.

– Хотя бы остатки чистой воды. Она что, такое количествожелатиновых капсул водкой запивала? Вряд ли, решившись покончить с собой,заглотнув горсть снотворного, пьяная в дым женщина станет мыть посуду. Почемуэто сразу не пришло в голову вашим трассологам? – Спасибо вам, Петр Евгеньевич,– капитан пожал жесткую холодную руку доктора. – Вы очень мне помогли. Спасибо.

– Да не за что, – Лукьянов тяжело опустился на стул, закурили тихо, сердито пробормотал себе под нос:

– «Натуралисты»… Подумаешь, пожилой пьяной женщине вжалилицо в подушку, оставили на журнальном столике пустую баночку из-под таблеток,тиснули на ней пальчики покойной. За что им только деньжищи такие платят, этимпресловутым киллерам-"натуралистам"? Не понимаю…

– Я прошу вас, возьмите трубку, – в десятый раз повторялКостик, пытаясь сунуть Нике радиотелефон. Минуту назад он сам набрал кодСинедольска и номер спецсвязи, сообщил Григорию Петровичу, что произошло.

– Девочка моя, послушай, почему ты не веришь в простуюслучайность? Если она тебе сказала, будто я угрожал по телефону, то это неправда, то есть, возможно, я наболтал что-то сгоряча… – Гриша кричал такгромко, что она отлично слышала каждое слово. Аппарат захлебывался у Костика вруке. Второй, свободной рукой, он крепко держал Нику за плечо. Стасик уже успелподъехать к ним, «Мерседес» стоял рядом, дверца была распахнута.

– Ну хорошо, ты можешь мне не верить. Но подумай, разве сталбы я это делать таким образом, прямо у тебя на глазах? Опомнись, Ника…

Она уже опомнилась. Она знала, что сейчас главное – не сестьв машину. Конечно, они могут затолкать ее силой, но пока не заталкивают. Народувокруг много.

– Да, Гриша. Я тебе верю, – спокойно произнесла она, взявнаконец телефон в руку, – не нервничай. Но только очень тебя прошу, объясни тыим, что сейчас мне надо побыть одной. Совсем немного. Об этом я могу тебяпопросить?

– Ника, я понимаю, но и ты пойми меня. Это опасно. К тому жеты опаздываешь на самолет.

– Я должна зайти к родителям Никиты, хотя бы на несколькоминут. Я в двух шагах от их дома. Они ждут Зинулю. Я должна сказать им, ивообще, мне надо увидеться с ними, раз уж не смогу быть на похоронах.

– Нет, Ника. Это невозможно. У тебя самолет через полторачаса.

– Гриша, ты понимаешь, что я потеряла двух очень близкихлюдей? – спросила она совершенно спокойно.

– Конечно, девочка, конечно, я знаю, как тебе больно сейчас,но это пройдет. Надо жить дальше. Ты вернешься, и я сразу отправлю тебя вШвейцарию, к Митюше. Он скучает по тебе. Он звонил сегодня утром. Сдал первыйэкзамен на «отлично». Он спрашивал, где мама, но видишь, я даже не сумел емуничего объяснить.

– Зачем что-то объяснять ребенку? – спросила Ника хрипло. –Он мог бы позвонить мне на сотовый, и московский наш номер ему известен. Какойбыл первый экзамен?

– Математика. А на сотовый он тебе пытался дозвониться, но…

– Гриша, давай мы с тобой позже это обсудим. Сейчас мне надопобыть одной.

– Я уже сказал, это невозможно.

– Но я ведь не арестована. Я не могу тебе верить, когда замной постоянно следят, не оставляют ни на секунду, шага не дают ступить. Этооскорбительно, в конце концов, и для меня, и для тебя тоже.

Он молчал довольно долго, потом откашлялся и произнес:

– Тебя охраняют, а не следят. Хорошо. Передай трубкуКостику.

– Да… Я понял, Григорий Петрович. Да, конечно, – кивнулКостик, выслушав короткий монолог своего шефа, и вернул телефон Нике.