не стала. Ясон и Медея остановились у подножия, словно именно этот холм и был конечной точкой их прогулки. Несмотря на теплую погоду, на небе собирались низкие тучи — к вечеру должен был пролиться дождь.

— Значит, ты полностью освоилась в Иолке? — спросил молодой царь. Медея усмехнулась.

— Не совсем. Мне потребуется больше времени, чтобы запомнить некоторые ваши порядки.

— Хотел бы я, чтобы мои заботы ограничивались тем же.

— Ты добился своей цели, а говоришь, словно вкус победы отдает горечью.

— Это не так, — возразил Ясон. — Просто обстановка сложилась непростая. После изгнания Пелия отношения между торговцами, солдатами и ремесленниками натянулись. Иолк населяют выходцы из разных народов и сословий. С одними говорить легко, а другие ничего не желают слушать.

— Пелий с этим справлялся, справишься и ты.

— Да, понемногу положение улучшается. Но я до сих пор не могу принять, что у дяди нашлось так много сторонников, — Ясон пожал плечами. — Его характер всегда был отвратительным, он сторонился людей. Пелий — сильный царь? Возможно. Но его должны были ненавидеть!.. Когда он занял трон, я все надеялся, что начнется война и моего родича свергнут. А в итоге вынужден доказывать, что я не хуже его! Как же так выходит?

— Просто делай, что должен, — Медея сказала это с уверенностью. — Память людей ничтожно коротка. Они забудут Пелия точно так же, как забыли твоего отца. Скоро и сам убедишься в этом.

— Твои слова правдивы, хоть и способны причинить боль… получается, что и меня однажды ждет забвение!

Ясон говорил это с легкой улыбкой. Он поднял голову и принялся рассматривать небо с плывущими по нему серыми облаками. Лицо молодого царя приняло отрешенное выражение, будто мыслями он унесся куда-то вдаль.

— Думаю, мне стоит прикладывать еще больше усилий. Сокровищница Иолка не пустует, так что мы разберемся с последствиями голодной зимы. Закупим продовольствие у соседей, какую бы цену они ни запросили. Еще хорошо бы устроить большой праздник! Что-то наподобие игр, в которых я принимал участие, будучи ребенком. Хочу поднять дух горожан.

Медея изогнула бровь:

— Царь не должен принимать поспешные решения одно за другим.

— Полагаешь, я слишком тороплюсь?

— Скорее, растрачиваешься. Не думай, что сумеешь разом откупиться от всех проблем, Ясон. Золото и серебро переоценены, но с ними следует считаться, как с людьми: владыка с пустой сокровищницей не может рассчитывать на верность народа. Действуй с умом. Для начала тщательно подсчитай расходы на празднество, о котором говоришь.

— В расчетах я слаб, — вздохнул молодой царь. — Приходится полагаться на тех, кто умеет делать это лучше меня.

— Это плохо. Тебя будут обманывать раз за разом, прикрываясь словами о преданности.

— Надеюсь, что ты всегда будешь рядом. Тогда я справлюсь с любыми сложностями.

— О, я буду, — сказала она, коснувшись ладонью его щеки. — Но помни, что я жрица Гекаты. И ты тоже клялся в верности моей богине.

— Да, но какое это имеет значение сейчас?

— Последователей Гекаты боятся, подвергают гонениям и предают. Поэтому мы чрезвычайно ценим в людях такое качество, как верность. Мои колхидские сестры не дрожали от страха, когда за ними пришли мечники — нет, они приняли изгнание и смерть. Мне нравится в людях склонность к самопожертвованию ради чего-то, что им по-настоящему дорого.

Медея понизила голос, а ее глаза заблестели. Она была серьезна. Несмотря на спокойную обстановку, вокруг царицы на миг будто сгустились угрожающие тучи — словно прохладный ветер качнул верхушки олеандров и пронесся дальше.

— Я же дорога тебе, Ясон? Любовь — высший вид преданности, но самый уязвимый и требовательный. Не забывай об этом.

— Хорошо сказано. Я буду помнить о твоих словах, — кивнул тот.

— Рада, если это так. — девушка коснулась его груди, кончиком пальца провела по животу. Ясон крепко прижал ее к себе за талию, положил руку на бедро, прикрытое темной тканью:

— Может, пойдем обратно?

— О, спешишь? — она засмеялась чуть хрипловатым, манящим смехом, но затем вгляделась в лицо царя и покачала головой. — Все же вид у тебя утомленный, хоть ты и стараешься бодриться. Лучше отдохни как следует. У нас впереди и завтрашний день, и многие другие.

Помешкав, Ясон кивнул.

— Ты разумна, как всегда, — сказал он. — И завладела моим сердцем еще в Колхиде.

— Знаю, — ответила она. Царица обвила руками шею Ясона; их губы встретились в легком поцелуе. Властелину Иолка показалось, будто птицы запели громче, а запах молодой листвы усилился. Казалось, что буйная радость мира, пробуждающегося от зимнего сна, заполнила собой все вокруг.

Глава 5

Надеждам Ясона на проведение новых игр не суждено было сбыться. Лето принесло в город не только теплую погоду и новый урожай — вместе с ними, подобно хищному зверю, в Иолк пришла неведомая напасть. Все началось со странных сообщений. То тут, то там умирали люди, которые еще несколько дней назад казались совершенно здоровыми. Поначалу на это не обращали особого внимания. Отравление, несчастный случай или стечение обстоятельств — мало ли причин для гибели пары человек?.. Все занимались обыденными делами, жизнь текла своим чередом.

Потом случилось страшное. В тот злополучный день Орфей отдыхал с молодой супругой. Эвридика очень старалась сразу после замужества создать уют в их новом жилище, украшая дом и небольшой дворик. Стоило отдать должное — ей это удавалось прекрасно. Но радости молодой пары закончились.

Девушка с самого утра чувствовала усталость и головную боль, хотя и продолжала улыбаться, как обычно. Орфей, счастливый муж и возлюбленный, ничего не подозревал, пока Эвридика вдруг не пошатнулась, тяжело оперевшись на его плечо. Певец решил, что виной тому было жаркое летнее солнце. Он подхватил супругу на руки и отнес в тень.

Она тяжело дышала, на лбу выступили капли пота. Увидев это, Орфей почувствовал, как его руки задрожали от страха. Певец с большим трудом удержал чашу с водой, которую нес из дома. Затем он помог любимой раздеться и обнаружил, что хрупкое тело девушки пылало, будто объятое огнем.

Послали за лекарем — тот осмотрел Эвридику и сокрушенно покачал головой: причины болезни были ему неведомы. Тем временем на коже жены Орфея стали проступать пятна, а ее дыхание стало неровным. Ошеломленный и потерянный, певец стоял на коленях рядом с Эвридикой и утирал влажной тканью пот с ее лица.

— Как тяжело… — прошептала девушка. Ее голос звучал хрипло, говорила она обрывками фраз. — Я умираю, дорогой?..

— Не смей даже думать о подобном, — он ласково погладил ее по горячей щеке.

— Но мне так плохо. Я никогда… не ощущала страха перед смертью. А теперь боюсь,