16 октября в Рижский залив вошла-таки мощная германская эскадра под командованием вице-адмирала Бенке. Подгоняли из Берлина и Риги. Эскадра на много мощнее той, что пробивалась на другом побережье острова к Кассарскому плесу 2 линкора, «Кенинг» и «Кронпринц», 2 крейсера, «Кольберг» и «Страсбург», 17 эсминцев, 2 прерывателя минных заграждений, 20 тральщиков и 16 специальных искателей мин, несколько вспомогательных судов. Эта эскадра вообще-то должна была обеспечить высадку второго эшелона десанта в Аренсбурге, но он к тому времени был уже занят самокатчиками, и Бенке получил приказ атаковать и уничтожить русские морские силы в Моозундском проливе. Русские дозорные миноносцы обнаружили подход германской эскадры утром 17 октября, и балтийские моряки решили дать свой последний и решительный бой превосходящему противнику на минно-артиллерийских позициях, прикрывающих вход в Моозундский пролив. Навстречу врагу вышли линкоры «Слава» и «Гражданин», крейсер «Баян» и 8 эсминцев. Остальные силы охраняли Кассарский плес и фарватер в Моозунде. Ну что тут говорить о соотношении сил, если на каждом новейшем германском дредноуте было 20 305-мм и 28 150-мм орудий, а на линкоре «Слава» только 8 305-мм и 24 152-мм орудия, да и дальность стрельбы германских орудий превышала наши чуть ли не в два раза. О победе мечтать не приходилось, но нанести врагу максимальный урон должно.

Бенеке решил прорываться в Моозунд западнее минного заграждения и выслал туда бригаду тральщиков с миноносцами. По ним в 10 часов утра и ударили наши линкоры и крейсер «Баян». Третьим залпом они накрыли германский авангард, потопили один тральщик и миноносец. Один миноносец подорвался на мине и затонул. Передовой немецкий отряд окутался дымовой завесой и отошел к югу. Когда в 11 часов дымовая завеса рассеялась, тральщики проявились и получили новую порцию снарядов еще и с батарей острова Моон. Эти же батареи не подпускали германские линкоры на выгодные для них дистанции стрельбы. Бенеке отвел всю эскадру и решил теперь прорываться справа от минного заграждения, но и там его ждали сместившиеся на юг русские корабли. Тральщики они отогнали с тем же успехом, но здесь германские линкоры подошли-таки на выгодные дистанции, и дальше было дело техники. Артиллерийская дуэль продолжалась недолго. За 37 минут боя «Слава» получила 7 попаданий, 3 подводные пробоины, «Гражданин» – 2 попадания, «Баян» – 1, и русские корабли начали отход в северную часть Моозунда за остров Шильдау Отходили под огнем, с боем, уничтожая вражеские миноносцы и сметая с палуб дредноутов орудия и личный состав. Особенно отважно отбивался линкор «Слава» под командованием капитана 1-го ранга Антонова, повредивший значительно дредноут «Кениг», потопивший два тральщика и сбивший один самолет. 6 германских самолетов-бомбардировщиков атаковали наши корабли, но ни одна из 40 бомб в цель не попала, а наши зенитчики сбили 2 самолета. Моозундское сражение заканчивалось.

Береговые батареи на острове Моон, отстреляв свой боезапас, были взорваны своими командами 18 октября. В тот же день немцы заняли остров Моон по дамбе и высадились на остров Даго, где их тоже ожидали взорванные батареи. Но еще сутки назад командование Балтийским флотом совместно с Центробалтом отдает приказ об эвакуации Моозундского архипелага. Во второй половине дня 19 октября все корабли Морских сил Рижского залива с оставшимися войсками гарнизонов островов ушли в базы Финского залива. На Моозундском фарватере подорвали и затопили не способный далее двигаться геройский линкор «Слава», 3 транспорта и лоцманское судно. Напоследок минные заградители в разных местах пролива выставили более 400 мин. В Берлине наконец поняли всю тщетность своих попыток уничтожения русского флота, и в тот же день германский морской Генеральный штаб принимает решение прекратить операцию.

Ну и как тут не разочароваться, если для взятия теперь уже совершенно ненужных островов пришлось угробить более 5 тыс. солдат и матросов, да еще и упустить во много раз слабый русский флот с такими потерями. Германский флот потерял 26 боевых кораблей, в том числе 15 эсминцев. 25 кораблей (5 линкоров, 1 легкий крейсер, 14 миноносцев и 5 других кораблей) получили повреждения различной степени. Наши потери – линкор «Слава» и миноносец «Гром», потопленные собственными руками.

Вообще, на удивление, о в сущности рядовых Рижской и Моозундской операциях рассказано очень много и очень подробно, написаны книги, поставлены пьесы, сняты кинофильмы. Нам же важно будет отметить, что и в конце 1917 года, прямо накануне большевистской революции в русской армии и на флоте еще оставался значительный боевой потенциал. Было бы желание и единение сил. А их-то как раз и не хватало.

На этом боевые действия на всех русских фронтах фактически прекратились. Да и о каких действиях могла идти речь, если революция развивалась просто стремительно. Мы не будем вдаваться в подробности этого главного, судьбоносного для России события, но отметим буквально фрагментарно, как оно сказалось на русской армии, как вообще закончилась для России война.

Выступление Корнилова против Временного правительства в разгар сражения за Ригу будут характеризовать по-разному – мятеж, путч, контрреволюция. Нам лишь важно отметить, что это была явно проигрышная авантюра, не имевшая ни малейшего шанса на успех. Корнилову вскружила голову атмосфера московского совещания, с которого его вынесли на руках восторженные офицеры. Он даже не понял, насколько ничтожно было число его сторонников, а основная солдатская масса не принимала его планов на корню. 3-й конный корпус генерала Крымова, направленный Корниловым 8 сентября на Петроград, оставался, даже при наличии в нем так называемой «туземной», или «дикой», дивизии, типичной частью той самой армии, которая всеми силами рвалась к миру и которой, в сущности, было совершенно наплевать, кто там сидит в Петрограде на месте царя. После крушения монархии власть вообще потеряла для большей части народа свою сакральную сущность. Мятеж провалился, Крымов рванул в Петроград и погиб при весьма загадочных обстоятельствах. Керенский же приписал фиаско Корнилова своей популярности в народе и войсках, и чувствовал себя как никогда «орлом».

Он объявляет Корнилова вне закона и через три дня 12 сентября торжественно провозглашает Россию демократической республикой, а себя верховным главнокомандующим сухопутными и морскими силами. Военным министром назначает новоиспеченного генерал-майора А. И. Верховского, до этого времени знаменитого лишь исключением в 1905 году из Пажеского корпуса, служившего в Русско-японскую войну нижним чином в артиллерии и за боевые отличия произведенного в подпоручики. Императорскую Николаевскую академию Генерального штаба он окончит, но в мировую войну будет занимать незначительные должности начальника отделения, старшего адъютанта, и только революция 5 мая 1917 года выдвинет его прямо в командующие войсками Московского военного округа. Начальником штаба к себе Керенский берет уже заматеревшего на этой работе генерала от инфантерии М. В. Алексеева. И все бы ничего, но наш «орел» приказывает арестовать теперь ненавистного ему Корнилова с компанией, то есть с преданными Корнилову генералами Лукомским, Деникиным, Марковым, Эрдели и далее по списку. Алексееву ничего не остается сделать, как уйти в отставку в знак протеста. Но он успеет настоять на том, чтобы охрану заключенных в быховской тюрьме осуществляли текинцы – личная гвардия Корнилова. Это уж совсем необъяснимо, но события осени 1917 года несут в себе много необъяснимого. Место Алексеева, а фактически верховного главнокомандующего занимает начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Николай Николаевич Духонин. Вот так, командующий фронтом Деникин идет в тюрьму, а его начальник штаба возглавляет Ставку, хотя разницы по взглядам и политической ориентации между ними нет никакой. Керенский таких мелочей не замечал. Получил полную отставку и недавний любимчик Савинков. Но, повторяю, на дворе стояла осень 1917 года. Не замечал Керенский и положения на фронте, в действующей армии и в тылу.