— Что значит «усыновишь»? — опешил Эйкке. — У меня отец вообще-то есть.

— Кто об этом знает? — пожал плечами Тидей. — Да и до твоего родного отца весть такая вряд ли долетит, так что обид не будет. Сын дорра сам дорр, Эйкке, а меня Энда восстановил в правах. И, заметь, все совершенно законно.

Он мягко улыбнулся, давая понять, что не шутит, а Эйкке только глубоко дышал, стараясь справиться с эмоциями. Потом поднял на Тидея глаза.

— Я ведь не откажусь, — предупредил он. Тидей одобрительно кивнул.

— Очень на это надеюсь, — ответил он и без всякого промедления сдержал свое слово. Не прошло и суток, как по обращению дорра Тидея и с согласия его подопечного им выдали бумаги, подтверждающие усыновление. Отныне дорр Тидей стал отцом некоего Эктора, обязуясь обеспечить тому достойное содержание и воспитание до наступления совершеннолетия.

— Три недели, — сконфуженно заметил Эйкке, не зная, как благодарить старшего товарища и теперь уже приемного отца за подобную честь. А вот Тидей как будто и не испытывал никакого неудобства.

— Три недели, — повторил он и раскрыл объятия. — Всегда мечтал о сыне.

Правда, думал, что они обычно ростом поменьше и характером поприятнее.

— Характер у меня ну точно твой, — рассмеялся Эйкке и крепко обнял лучшего друга. — Спасибо! Я твой вечный должник!

— И думать забудь! — предупредил Тидей и похлопал его по спине. — Твой единственный долг передо мной — это быть счастливым! И вот о нем-то я никогда не забуду!

Эйкке хмыкнул, задавшись невольным вопросом, знает ли Тидей о том, какое желание его нынешний приемный сын загадал Энде и не из-за этого ли предложил свою помощь. Впрочем, это не имело особого значения в сравнении с тем, какую услугу он ему оказал и какие перспективы открыл. А гордость, пожалуй, иногда можно было и перешагнуть.

Тидей наконец отпустил его и улыбнулся.

— Касси не знает?

Эйкке мотнул головой: как он мог проговориться любимой о грядущих переменах, когда сам до сих пор в них не верил? А вдруг что-нибудь пошло бы не так — у этих людей вечно какие-то заморочки с законами! — и они снова оказались бы ни с чем? Касси и так уже места себе не находила из-за его молчания, когда все уже вроде бы было ясно. Но уж сегодня Эйкке оставит былую сдержанность! Сегодня его день, и он имел такое право!

И чувствовал, что у него все получится!

Он увидел Касси на берегу: она стояла одна и безотрывно смотрела вдаль. О чем думала? Эйкке не знал, но хотел надеяться, что она не слишком грустила. Чересчур часто в последние дни грусть стала проскальзывать в ее необыкновенных глазах, режа Эйкке без ножа, потому что именно он был тому причиной. Касси раз за разом говорила, что хочет провести с ним всю жизнь, а он раз за разом переводил разговор на другую тему, не находя нужного ответа и чувствуя, как сгущаются над их счастьем тучи.

Но сегодня наконец сквозь них проглянуло солнце. И Эйкке очень хотел, чтобы Касси разогнала их окончательно.

Наверное, надо было сначала извиниться, все объяснигь и лишь потом предложить Касси стать его женой, но Эйкке вдруг понял, что все это неважно. Нет у него повода сомневаться в любимой и никогда не было. И он, улыбнувшись, достал из кармана матово-белый, с радужными прожилками камень.

Он нашел его в песке в тот самый день, когда привез Касси к маме. Сидел, ждал, рассматривал и осознавал, что хочет остаться с Касси навсегда. Что никакие крылья и никакое небо не способны заменить ему ее бирюзовые глаза и нежные объятия. Что счастье — то самое, что уже далось ему в руки, — возможно только с ней, а без нее растворится в воздухе и вернуть он его никогда не сумеет. Это были какие-то чересчур глубокие мысли для семнадцатилетнего мальчишки, но Эйкке принимал их не умом, а сердцем и, наверное, потому в них и поверил. И взял себе опаловый камень, так похожий на чешую дракона во время перевоплощения.

А потом выточил в нем отверстие и продел сквозь него шнурок, превратив свою находку в уговорочный кулон.

Неслышно приблизившись к Касси, он без спроса надел ей его на шею. Тут же спустил руки ей на талию и прижал любимую спиной к себе, уткнувшись носом в умопомрачительно пахнущую макушку.

— Эйкке!.. — ошеломленно выдохнула Касси и прикрыла одной рукой опал, а второй вцепилась в его руки, словно боялась, что он исчезнет.

— Пойдешь за меня? — провокационным тоном поинтересовался Эйкке, рассчитывая только на один ответ. И Касси, обернувшись, закинула руки ему на шею и пылкими, сладкими, благодарными поцелуями ответила на его вопрос.

— Я думала, ты уже никогда не попросишь, — уткнувшись ему в плечо, пробормотала она. Эйкке обхватил ее голову руками и ласково стер слезинки с мокрых щек.

— Плакса, — с нежностью выдохнул он. — Я дня без тебя прожить не могу. Ну куда бы я от тебя делся? Думал только, в Долину к драконам тебя увозить или на север к людям, у которых никто тебя илотом называть не посмеет.

Касси посмотрела на него с изумлением, явно не ожидая от безрассудного Эйкке подобных забот. Однако тут же приникла к его груди и еще сильнее сомкнула руки на его талии.

— Отчего меня не спросил? — прошептала она. — Давно бы узнал, что я пойду за тобой куда угодно!

— Оттого, что ты не заслуживаешь «куда угодно», Касси! — твердо ответил Эйкке и, чуть отодвинувшись, вынудил ее посмотреть на себя. — Оттого, что я должен дать тебе только самое лучшее…

— Да не должен ты ничего подобного, Эйкке! — с чувствительным отчаянием воскликнула Касси, и он потерся щекой о ее висок, успокаивая.

— Дорр Эктор, — поправил он. — Но тебе, по старой дружбе, так и быть, позволю это панибратское обращение.

Касси распахнула глаза, ничего не понимая, и Эйкке с нескрываемым удовольствием поведал ей о новообретенном отце и своих грандиозных планах.

— Ты не думай только, что я собираюсь за Тидеевой спиной отсиживаться, — добавил он, перебирая Кассины пальчики. — Выучусь, на ноги встану. Не придется тебе за меня краснеть!

— Разве я могу краснеть за тебя, Эйкке? — удивилась она и свободной рукой коснулась его щеки. — Только гордиться тобой. Каждый день, каждый час. И любить все сильнее. Так, что уже дышать без тебя не получается.

— Давай дышать вместе, — предложил Эйкке и, перехватив ее ладонь, притянул Касси к себе. Нагнулся, почти касаясь губами ее губ. — Знаешь, как это делается?

Или научить?

— Кажется, догадываюсь, — соблазнительно улыбнулась она и закрыла в предвкушении глаза…

— Какая же ты у меня красивая! — восхищалась мама, укладывая на белом свадебном платье дочери правильные складки, и Касси, глядя в зеркало, убеждалась, что она права. Последний упоительно счастливый год совершенно преобразил ее, превратив из угловатого подростка в очаровательную девушку, и Касси знала, кого за это нужно благодарить. И сегодня наконец они с Эйкке свяжут свои жизни не только перед богами, но и перед людьми.