знает, но от нее даже и вы не могли бы добиться показаний. Попробуйте разлучить близнецов! Я женат на близнецах!

Кирш промолвил что-то, и Бойерлейн воскликнул:

— Мерзкий мальчишка! — Он повторил это несколько раз. — Но как мне впредь помешать ему играть на скачках? Понятно, он не работает, а играет. Мой управляющий конторой позволяет ему убегать, а я перегружен делами и ничем не могу помочь уголовной полиции, я — синдик. Так? Делайте что хотите, только не компрометируйте меня, это вы мне обещали!

Следующий ответ Бойерлейна звучал спокойнее — он, казалось, говорил, засунув руки в карманы.

— Я вам кое-что скажу, Кирш. Я больше не верю во всю эту историю с синим камнем, я бы давно уже его нашел. В квартире нет уголка, где бы я не пошарил. У вас не все вяжется, Кирш! Вы вбили себе в голову, что мальчик не может разделаться с Аделью Фукс, потому что у него синий камень. А потом они вдвоем убивают мужа. Как же это так? — Бойерлейн рассмеялся. — Вас ждет разочарование, Кирш. Господин Фукс умрет естественной смертью, и мой любезный шурин никогда не поднимется выше мелкого жульничества. Большое преступление — не каждому это дано. Он только то, что представляют собою сотни безработных из его круга. Почему вы так зорко смотрели на портниху? Она тоже составляет частицу окружения Курта? Каждый шаг должен теперь все теснее сближать его с преступным миром — так?

Мария задрожала. Что ответил комиссар? Он, который знает все о ней и Курте! Но голос Бойерлейна отзвучал и больше не поднимался, собеседники, видимо, удалились. Мария подождала, потом встала и поглядела. В квартире — никого.

На другой день перед обедом Лисси предупредила ее, что сегодня господа отобедают дома. Однако горничная сама не очень этому верила; она даже удивилась, когда в час и впрямь пришлось накрывать на стол. В половине второго еще ни от кого, даже от Курта, не поступило отказа. Мария представляла себе заранее: «Вот он входит, притворяется, что только сегодня впервые увидел меня, здоровается — а потом? Что мы будем делать дальше?» Она не знала.

Но Курт так и не пришел. Подождав немного, супруги Бойерлейны сели за стол.

То, что они тут проделывали, произвело на Марию такое впечатление, точно муж и жена окончательно лишились рассудка. Портьера между комнатами была задвинута, но каждый раз как Лисси приносила портнихе какое-нибудь блюдо, портьера раздвигалась, и тогда Мария видела и слышала, как толстый адвокат крал у своей жены с тарелки кусочек — из озорства и детского сластолюбия.

— Иги тоже хочет полакомиться вкусненькой колбаской. Она так соблазнительно похрустывает у Нутхен на зубах.

Он строил глазки, складывал губы бантиком, называл сам себя ласкательными именами. Викки с готовностью шла на все его затеи.

— Путхен хочет отпить у Иги вина из его стакана. Путхен не хочет больше ням-ням.

— Но Нутхен не получит, — проворковал Бойерлейн. — Иначе Нутхен станет пьяненькая, а Нутти-Путти должна пойти на чашку чая к статс-секретарю.

— Нутхен ша-ша-шалит со статс-секлеталями, — засюсюкала Викки голосом пятилетнего ребенка.

— Мутхен, почему ты не сажаешь портниху за стол? Ты не умеешь мыслить социально, Мутти-Нутти-Путти!

— Это от низкого давления над Аляской, — последовал довольно неожиданный ответ.

Низкое давление попало сюда из отчетов о погоде, Аляска — неведомо откуда. Игнац нашел ответ вполне вразумительным.

— Ага! — сказал он.

— Синдику она как будто по вкусу! Маленький, холосенький Синди хочет немножко обмануть свою Мутти-Нутти-Путти.

— Что ты, Мутхен! Что ты, Нутхен! — Он пристыженно заерзал на стуле.

— Пока Синди будет раскачиваться, Нутхен возьмет да и сделает! — пригрозила она.

— Но Синди смотрит в оба, и дядя Кирш тут как тут, — промолвил Бойерлейн все еще под мальчика, но упрямо.

— А чего здесь доискиваться Киршу? — спросила она и вдруг позабыла притворство. Но, вспомнив, опять засюсюкала: — Путхен терпеть не может злого дядю. Путхен уколет Кирша иголочкой в зад.

— Ничего тебе не поможет. Кирша не собьешь со следа. — Адвокат говорил, как у себя в конторе, с полным спокойствием и деловитостью. — Кирш думает, что Курт украл синий камень, и думает разные другие вещи.

— Надоел он мне до смерти, — прохныкала Викки. Это была ее последняя попытка в роли девочки. — Где же камень? — спросила она раздраженно, но сдержанно.

— Если ты не знаешь, то и я не могу тебе сказать. — Он тоже понизил голос.

— Ага! Вы думаете, что камень у меня? Вот почему я нахожу свои вещи перерытыми. Это ты! А я хотела выгнать Лисси.

— Говори, пожалуйста, тише! — попросил он, встал и сдвинул плотнее портьеру. — Фрейлейн, кофе вы получите на кухне, — приказал он.

Мария вышла из комнаты через переднюю, громко захлопнула дверь и бесшумно приоткрыла ее опять. Все-таки она расслышала лишь очень немногое из дальнейшего разговора.

— Твой брат — бандит, — начал Бойерлейн. — При взломе он несомненно получил свою долю добычи. Я пустил в ход все свои связи, и он не был замешан в процессе. Для Кирша, который его арестовал, это было ударом. Он мне этого не забудет. Предположим теперь, что камень найден здесь, в доме…

— Клянусь жизнью моей матери!..

— Что отсюда последует? Что я сам окажусь на подозрении. Кирш уже и так подозревает меня.

— В ограблении? Что ты в нем участвовал?

— Вздор! Он и в укрывательстве меня не обвинил бы. Но в деловых отношениях… Он станет раскапывать все мои дела. А ты прекрасно знаешь, что в наши дни ни одно дело этого не выдержит.

— Ах, вот что! Надеюсь, ты застраховался от всех случайностей?

Ответа не последовало, только левое веко у адвоката быстро задергалось.

— Во всяком случае, до смешного обидно попасться из-за синего камня. Его бы надо убрать подальше, — заметил Бойерлейн словно вскользь.

— Но как? — неосторожно спросила жена.

Бойерлейна нисколько не смутило, что Викки только что поклялась жизнью матери.

— Курт уже знаком с портнихой? — Он выпалил вопрос, точно пулю пустил, — в манере Кирша.

Викки сперва рассмеялась. Потом погрузилась в задумчивость. Если ее Игнац был далеко не полностью знаком даже с первой частью истории, как мог он сразу установить связь между Куртом и Марией? Викки глядела на своего толстого мужа снизу полузакрытыми миндалевидными глазами. Догадывается ли он, что все ограбление было затеяно с целью создать ей, Викки, блестящую внешность для бала журналистов, на котором она и подцепила синдика? В первый раз ей пришло на ум, что он, может быть, и догадался, а может, и нет и что ее Игнац непроницаем.

Далее, от него, по всей