– Может, и зря, моя лапушка…»

Да кому ж не понравится эта ясная улыбка, хитрющие зеленовато-серые глаза, в которых так и скачут бедачки? И собой парень видный – высокий, ладно скроенный, плечистый, стан ровный, бедра узкие, руки сильные, с изящной кистью и длинными пальцами. И ведь веришь такому с первого взгляда, на край света за ним пойдешь. Вот как тогда, в родной Тригорской пуще…

* * *

С Радеем, сыном местного знахаря, Василиса познакомилась случайно. А может, и не случайно, коли верить мудрецам, считающим, что взмах крыла бабочки может изменить движение небесных светил, и ничего нет в этом мире случайного, все происходит по чьей-то воле в свой срок и в нужном месте. Было в ту пору ей лет шесть, да и Радею немногим больше. До тех пор никого из людей, кроме матери, и уж тем более своих ровесников Василиса не видела. Первуна свое дитятко берегла, к людским селениям близко не подпускала, а девочке пока хватало друзей среди вировников и лесного зверья.

Кто-то свое детство забывает, но будущая царевна тот день помнила очень хорошо, до мелочей. Оделась, как обычно одеваются сельские девочки: красный сарафан, вышитая белой гладью рубаха, светлый платочек на голову, на ногах – ладные лапотки с онучами. И не слишком жарко, и гнус не покусает, и ноги не поранишь, и всякая дрянь в волосах не запутается. Это только русалки с мавками да берегини могут бегать по лесу с распущенными волосами – к ним ни один клещ не присосется, ни один сучок не зацепит. А обычным людям лучше с непокрытой головой в пущу не соваться. Василиса, конечно, не совсем обычная, да и под одежкой у нее всегда лягушачья шкурка, но все же лучше лишний раз не рисковать.

Девочка была уже достаточно взрослой, чтобы обучаться обороту, и день-деньской проводила в лесу, пробуя новые виды превращений. Тогда впервые обернувшись горлицей, она порхала с ветки на ветку, привыкая к новому облику. Так и добралась до солнечной полянки, на дальнем краю леса, где резвились зайчата, неуклюже кувыркаясь в траве. Василиса ими любовалась, пока не заметила какое-то движение за деревьями. Приглядевшись, наконец-то поняла – маленький человек.

В холщовых портах и рубахе, с большой сумкой на боку, он стоял, прижавшись к стволу старого ясеня, и наблюдал за разыгравшимися косыми. А потом очень осторожно сунул руку в сумку, что-то достал, спрятал за спину и пошел вперед, не сводя глаз с зайчат… Василиса, которую с рождения учили, что от людей одни беды, поборола опаску и решила вмешаться. Мальчишка наверняка бессердечный охотник! Неправильно это – раньше срока жизни лишать, зайчата же совсем маленькие! Вот я ему сейчас!

Слетев с ветки, ударилась оземь и приняла человеческий облик, грозно сопя и уперев руки в боки. Встав между мальчишкой и уже удирающими зайками, Василиса всем своим видом показывала, что в обиду малышей не даст.

Парнишка как будто вовсе не испугался, только руку из-за спины вынул – и в ней была зажата морковка.

– Вот те раз, – сказал он, разглядывая девочку, – хотел заек покормить, а тут – такое!.. Хочешь?

Она непонимающе смотрела на протянутую ей морковь и пыталась сообразить, что ответить. А мальчишка, неправильно поняв ее молчание, принялся копаться в сумке, приговаривая:

– Чем же тебя, такую привереду, угостить? Только травки лечебные насобирал, сладкого-то ничего и нету…

И девочка, сама того не ожидая, вдруг указала рукой в сторону кабаньей тропки:

– Там, на пригорке, земляника должна оставаться. Сладкая…

– Пошли, – новый знакомец сжал ее пальцы липкой от травяного сока рукой, увлекая за собой.

И она пошла, позабыв, что хотела прогнать чужака, что совсем не знает, с кем свела ее судьба, только чувствовала, что в ее жизнь входит что-то новое, интересное, доселе неведомое и очень важное. Друг!

Они бродили по лесным чащобам, резвились на теплом озерном плесе, играли в догонялки на солнечных полянах… Домой Василиса вернулась к вечеру, голодная и счастливая, с охапкой полевых цветов и берестяным свистком на шнурке. Первуна не стала ругать непутевую дочь, только покачала головой, глядя на разорванный рукав и измызганный подол, вздохнула и отправила отмываться в баню.

– А я с мальчиком познакомилась, Радеем зовут, – гордо сообщила за ужином дочь. – Можно мы с ним завтра тоже гулять будем? Он такой хороший, обещал мне дудочку смастерить и бусы подарить. А еще мы качели сделаем, кататься станем.

– Завтра поговорим, – улыбнулась мать. – Не забывай, что никто о тебе знать не должен.

– А почему?

– Потому что. Много будешь знать – скоро состаришься.

– Ой, не хочу стариться.

– Знаю, – вздохнула мать. – Никто не хочет. Потому и дураков на свете полно.

– Но Радей мне друг, – возразила Василиса. – С ним обо всем можно говорить!

– Вы еще дети. Ложись, спи. Утро вечера мудренее, лягушка ты моя путешественница.

Во сне Василисе снились озорная улыбка нового приятеля и звонкий смех. Смеялись синие колокольчики на поляне, им вторили тоненьким звоном золотые лютики и басовито гудели кувшинки в озерной заводи…

А на следующее утро мать и дочка поговорили. Первуна понимала, что дочь-непоседу от белого света не скрыть и что рано или поздно Василиса покинет родные места, а потому, пораздумав и скрепя сердце, все же позволила дружить с Радеем. Счастливая Василиса тогда расцеловала и заобнимала мать, не замечая грустинки и тревоги в больших светлых глазах.

Позже, вспоминая то время, царевна поняла, что для нее детство делилось на две части: до встречи с Радеем и после. До – было хорошо и уютно, но скучновато, а потом мир расцветился яркими красками и новыми звуками, опасными предприятиями и радостными открытиями.

Они почти ни о чем не расспрашивали друг друга. Радей не удивлялся способности подруги превращаться в других существ, возникающим из ниоткуда мамкам-нянькам, отсутствию упоминаний об отце и даже тому, что Василиса живет в гиблых Рудных топях. Девочка же восторженно слушала рассказы о жизни в деревне, об обычаях людей, училась наводить мороки, творить заговоры, смешивать зелья – у приятеля со временем проявился настоящий талант, проснулась знахарская кровь.

Часто они уходили бродить на целый день, прихватив с собой краюху хлеба или пару пирожков. Радей с утра поджидал подружку у заветного куста малины, обязательно дарил то атласную ленту, то простенький перстенечек, то сладкий пряник. Василиса всегда радовалась подношениям, и парочка отправлялась куда глаза глядят.

Глаза чаще всего глядели в места интересные, но опасные. То в самую глубь топей, где, по слухам, ну очень крупная клюква, но живет болотный царь. До болотного царя не добрались, зато повоевали с чарусаницами. То в дальний овраг, на поиски спрятанных там разбойничьим атаманом сокровищ, которые, по слухам, сторожил василиск. Сокровищ тоже не нашли, зато подружились с местными водяниками. А еще бегали они к темному омуту, подглядывать за русалочьими танцами.