на посвящение должны поручиться два заслуженных мафиози, а не один, как было раньше. Желательно, чтобы они знали кандидата с самого детства или как минимум последние пятнадцать-двадцать лет.

В то же самое время, благодаря усиленному давлению со стороны различных правоохранительных органов и ФБР в частности, многие высокопоставленные мафиози гораздо охотнее, чем прежде, переквалифицировались в осведомителей.

Если прибавить к этому более ста обвинительных приговоров, то станет ясно, что мафия сейчас испытывает огромный кадровый голод в верхних эшелонах. Организация потеряла многих боссов, а взамен получила нарастающую настороженность как между семьями, так и внутри каждой из них. Причем настороженность уже граничит с враждебностью. Я с радостью готов констатировать, что эта проблема теперь будет только усугубляться.

Принципы жизни мафии начали рушиться, и я помог ускорить этот процесс.

Представители старшего поколения мафии, притащившие сицилийские понятия в Америку и до последнего верившие, что все они работают на благо команды, боссов и великой организации под названием «мафия», либо уже умерли, либо отбывают длительные сроки.

Сидя в тюрьме, они оплакивают Коза ностру, которая из изначального правила «наше дело» теперь играет по правилу «мое дело».

Новые мафиози — в большинстве своем избалованные ребята, родившиеся в Америке. Понятия кровного родства и семейной чести, которые были так близки мафиози старой закалки, для них теперь значат гораздо меньше. Подобная американизация разъела фундамент мафии изнутри, а точечные бомбардировки расследованиями и приговорами со стороны правоохранительных органов только ускорили процесс разрушения.

Но на этом проблемы мафии не заканчиваются. Многие ее представители попали в ловушку, от которой страдает все общество в целом: наркотики.

Мафия занималась торговлей наркотиков на протяжении десятков лет. Безусловно, все сливки доставались только определенным лицам из определенных семей, но нажиться на этом деле пытались очень многие. При этом мафиози старой закалки очень редко употребляли наркотики сами.

Сейчас же многие молодые бандиты сидят на разных веществах, чаще всего на кокаине, наплевав на старый неписаный закон мафии: торгуй, но не употребляй.

Кокаин стоит денег, поэтому обычные наркоманы вынуждены ограничивать себя малыми дозами. Конечно, некоторые подсаживаются на порошок гораздо сильнее остальных и скатываются до маргинального существования, но такие случаи все-таки можно считать исключениями. А теперь представьте, что вы завозите кокаин в страну многими килограммами, которые потом сами же и распространяете. А еще вы являетесь членом преступной организации. Шансы, что вас пришьют такие же отморозки во время очередной сделки, значительно возрастают. Если же вы продержитесь на этом свете хотя бы до среднего возраста, то, вполне вероятно, успеете пронюхать весь рассудок.

Такова реальность. Бэби-бумеры[53] из мафии поглощают кокаин, как сахарную пудру.

Посещая разные ток-шоу, я всегда подмечал, что 99 % зрителей поддерживают агрессивную политику ФБР по отношению к мафии. Некоторые даже пытались причислить меня к героям Америки. Я себя таковым не считаю. Я просто делал свою работу.

Многие люди, размышляя о мотивах моего поведения, полагали, что агент-итальянец американского происхождения считал борьбу с мафиози своим личным долгом, а не оперативной задачей.

Спешу их расстроить. Я провел шесть лет во внедрении не ради того, чтобы восстановить доброе имя итальянских иммигрантов или создать подобие этнического патруля. Мне было без разницы, против кого добывать улики. Я бы с таким же успехом внедрился в любую другую организацию по приказу ФБР.

Однако, должен признаться, я горжусь проделанной работой.

Многие люди с итальянскими корнями, живущие в США, восприняли мое участие во внедрении как смелый поступок, благодаря которому страна поверила, что не все этнические итальянцы имеют отношение к мафии.

Уязвимость мафии стала для некоторых наших граждан настоящим открытием. Раньше они считали, что правоохранительные органы просто бессильны в борьбе с этой организацией. Но наша операция показала, что правительство не собирается оставаться в стороне, и людям это понравилось. Они обрадовались, когда легенда о могущественной преступной группировке оказалась развенчана.

Мы доказали, что мафию можно победить.

А еще мы доказали, что мафия эксплуатирует всех без исключения, а не только итальянцев.

По моему скромному мнению, мне удалось развеять некоторые устоявшиеся стереотипы. Ежедневная жизнь мафии далеко не столь яркая и романтичная, какой ее преподносят в фильмах наподобие «Крестного отца». И диалоги у реальных, а не киношных мафиози, как правило, совершенно примитивные: «Кого сегодня ограбим? Как мы это будем делать?»

Однако среди моих читателей и зрителей находились и те, кто спрашивал: «Как ты мог так поступить со своими соотечественниками?»

Я арестовывал не соотечественников. Я арестовывал людей, которые перешли черту закона.

Полностью оградившись от этнической стороны вопроса, я сумел сохранить трезвость суждений. Кроме того, я был убежден, что людей, связанных с мафией, не изменить. Они обманывали, воровали и убивали — и будут обманывать, воровать и убивать. Мое присутствие не могло повлиять на это. Я лишь собирал улики, чтобы выиграть в суде, и мы действительно победили. А их воспитанием пусть занимаются специально обученные социальные работники.

Некоторые раскритиковали ФБР за столь щедрые траты на Левшу. За всю операцию внедренные агенты Конти и Росси выдали ему около 40 000 долларов — обычные траты цивильных, которые платят настоящему бандиту за «крышу». В отношениях с ними Левша представлял семью Бонанно, охраняя их бизнес от нападок других семей.

Я бы назвал эти траты вложениями, которые окупились по ряду причин. Подкармливая Левшу деньгами, Конти и Росси заставили его поверить в реальность происходящего. Он принял агентов за подлинных бандитов.

На эти деньги ФБР фактически купило ценные улики против всех криминальных семей. Ведь мы втянули в сотрудничество с нами целых три семьи: из Нью-Йорка, Милуоки и Тампы. Без столь весомых доказательств мы никогда не выиграли бы дело.

Кроме того, подкидывая Левше мелкие суммы, мы сэкономили даже не часы, а годы оперативной работы, которая вполне могла обернуться полным провалом.

На протяжении всех шести лет, проведенных среди мафиози, я оставался верен своим жизненным принципам. Моя семья уверена, что подобная стойкость послужила главной причиной успеха.

Время, проведенное во внедрении, почти не сказалось на моем нынешнем поведении. Я с легкостью избавился от всех повадок и привычек, которые подцепил во время операции.

Правда, некоторые бандитские замашки у меня все же сохранились.

Например, мафиози никогда не бронируют столы в ресторанах. Они просто заходят внутрь и называют имя. На уверения метрдотеля, что такой брони нет, они неизменно отвечают угрожающим тоном: «Как это нет?» — и свободный стол тут же находится.

Уже после выхода из операции, будучи «цивильным», я пару раз проделывал этот трюк. Краем глаза я видел, как Пегги