— Стеклянные мухи? Конечно знаю. Я же вырос на Тельтеарне.

— В середине лета вода у берега сплошь покрыта ими. Люди загребают горстями и уплетают за обе щеки.

— Все бывшие сторонники барона хорошо понимают, что нам нужно держаться заодно, если мы хотим выжить, единственно поэтому никто из нас до сих пор и не попытался овладеть его женщиной, — сказал Фаррас. — Начнись среди нас раздор, и всем нам крышка. Но такое не может продолжаться долго. Кто-нибудь да попытается, и очень скоро. Она лакомый кусочек.

Кельдерек пожал плечами, сохраняя равнодушный вид.

— Полагаю, она вправе сама выбрать кого-нибудь, когда будет готова?

— Только не в Зерае. Но в любом случае теперь проблема решена. Мы отправимся в Кебин, и она пойдет с нами, вне сомнения. И твоя ортельгийская жрица тоже, если хочет жить.

— Когда? Она лежит в тяжелой горячке.

— Ну, ждать мы не будем, — отрезал Трильд.

— Я поведу ее на север, когда она оправится, — сказал Кельдерек. — Я уже объяснил, почему мне нельзя соваться в Кебин ни сейчас, ни потом.

— Если вы с ней двинетесь на север, вас непременно убьют по дороге. До прохода Линшо вы не доберетесь.

— Вы говорите, я удружил вам, сообщив хорошие новости. А вы можете как-нибудь помочь мне?

— Пока остаемся здесь — нет. Если икетцы согласятся нас выслушать, мы попробуем уговорить их послать людей за твоей жрицей, а ты тогда сам попытаешь счастья с ними, когда они явятся. А чего еще ты ожидал? Это же Зерай.

— Чертовы трусы! — в сердцах воскликнула Мелатиса. — И ведь еще сорока дней не прошло, как схоронили барона! На месте генерала Сантиля я бы препроводила их обратно в Зерай и повесила здесь на берегу. Они спокойно смогли бы удерживать город под своей властью еще неделю. Этого времени более чем достаточно для того, чтобы добраться до Кебина и вернуться обратно с сотней солдат. Но нет, они предпочитают сбежать.

Кельдерек стоял спиной к ней у окна, выходящего на маленький дворик.

— При нынешних обстоятельствах вам лучше пойти с ними, — осторожно сказал он.

Не дождавшись ответа, Кельдерек повернулся кругом. Мелатиса улыбалась, глядя ему прямо в глаза:

— Ни в коем случае! Второй шанс редко предоставляется человеку столь недостойному, как я. Уж поверьте мне, больше я тугинду не брошу.

— Добравшись до Кебина с Фарраром и Трильдом, вы окажетесь в безопасности. Здесь же вам будет угрожать опасность со всех сторон, едва только они уйдут. Вам надобно хорошенько подумать.

— На таких условиях мне безопасность не нужна. Не думаете же вы, что вчера у могилы барона я была не в себе и не соображала, что говорю?

Он уже собрался ответить, когда Мелатиса вдруг подошла к двери и позвала Анкрея:

— Анкрей, люди барона уходят из города нынче вечером или завтра. Надеются добраться до Кебина, где стоит армия генерала Сантиль-ке-Эркетлиса. Думаю, тебе следует пойти с ними ради собственной безопасности.

— Вы тоже пойдете, сайет?

— Нет, я и владыка Кельдерек останемся здесь с тугиндой.

Анкрей перевел взгляд с одного на другую и поскреб в затылке:

— Ради безопасности, сайет? Барон завсегда говорил, что однажды в Зерай придет генерал Эркетлис, так ведь? Вот почему он послал к нему этого малого, Эльстрита…

— При счастливом раскладе генерал Эркетлис все еще может прийти в Зерай. Но Фаррас и остальные предпочитают бежать и искать встречи с ним в другом месте. Ты волен пойти с ними; пожалуй, так оно будет безопаснее.

— Прошу прощения, сайет, но насчет безопасности я шибко сомневаюсь, среди таких-то головорезов. Уж лучше я останусь с ортельгийцами, ежели вы меня понимаете. Барон завсегда говорил, что генерал Сантиль придет в Зерай, ну и я тоже думаю, что непременно придет.

— Решение за тобой, Анкрей, — сказал Кельдерек. — Но если генерал не придет, оставаться в Зерае станет еще опаснее для всех нас.

— Тогда, господин, мы просто сами по себе отправимся в Кебин — так я вижу дело. Но барон — он не захотел бы, чтобы я бросил ортельгийских жриц на произвол судьбы, пускай даже и с вами.

— Значит, тебе не страшно оставаться здесь?

— Нисколько, господин, — ответил Анкрей. — Барон и я — мы никого не боялись в Зерае. «Анкрей, — говаривал мне барон, — ты просто помни, что у тебя совесть чистая, а у них нет». Еще он частенько…

— Хорошо, — сказал Кельдерек. — Я рад, что ты остаешься с нами. — Он повернулся к Мелатисе. — А вы не думаете, что они попытаются увести вас с собой силком?

Она серьезно уставилась на него широко раскрытыми глазами, и он вновь увидел перед собой ту девушку, которая когда-то вытащила у Бель-ка-Тразета меч из ножен и с притворным интересом спросила, что это такое.

— Фаррас и Трильд могут попытаться уговорить меня, если захотят, но они вряд ли захотят. Видите ли, я подхватила лихорадку от тугинды, а значит, болезнь очень заразная. Так им и скажете, коли они явятся.

— Только бы вы и вправду не заразились.

Охваченный пылким восхищением, Кельдерек понял: решение остаться в Зерае, невзирая на все опасности, принятое с полной готовностью и даже радостью, возвращает Мелатисе самоуважение — и она исполнена ликования, заставляющего забыть о всяком страхе. Появление тугинды на кладбище она восприняла сначала как чудо, потом — как свидетельство невероятной любви и великодушия; и даже теперь, уже зная истинную историю путешествия тугинды, она все равно приписывала свою встречу с ней божьему промыслу. Подобно опозоренному солдату, которого командир внезапно вызывает из арестантской камеры и, вернув оружие, отправляет на поле боя с приказом восстановить свое доброе имя, Мелатиса с восторгом сознавала, что враги, опасность и даже смерть ничего не значат по сравнению с мучительным бременем вины, вопреки всем ожиданиям снятым с нее. Несмотря на все сказанное девушкой у могилы барона, Кельдерек только сейчас поверил, что тяжкие страдания, перенесенные ею в Зерае, причиняли ей гораздо меньше горя, чем воспоминание о своем позорном бегстве с Ортельги.

Тугинда все так же металась в горячке, и лучше ей не становилось. Вечером Анкрей остался с ней, а Мелатиса с Кельдереком, пока не совсем стемнело, обошли весь дом, запирая замки и засовы, потом проверили съестные припасы и оружие. У барона, объяснила Мелатиса, были свои источники продовольствия, которые он держал в тайне даже от своих ближайших сторонников, и время от времени он или Анкрей уходили ночью в деревню выше по реке и возвращались с козой или бараньей полотью. В доме еще оставалось порядочно мяса, полно соли и достаточное количество терпкого вина.

— Он платил за это? — спросил Кельдерек, удовлетворенно глядя на засолочные бочки с окороками. «Вот уж не думал, что когда-нибудь проникнусь благодарностью к барону», — мелькнуло у него в уме.