Голоса проникали в купальню сквозь трещины в старой деревянной двери. Гнилобой и Лок беспокоились за судьбу Шкурного двора. Он принадлежал Эстер, и все они пользовались им из её милости за смехотворно маленькие деньги. Вероятно, его продадут, гостевой дом расширится. Пиво приносило больше дохода, чем охота.

– Мы должны это выяснить, – сказал Лок. – Дети стоят денег, мне нужна работа.

– Мне тоже, – ответил Гнилобой. – Тебе-то легче, Броддмар, ты – красный охотник, ты можешь на этом немного заработать.

Броддмар хохотнул.

– Ага, и сколько это продлится? Мне кажется, волчья хворь исчезнет к зиме. Гриф сказал, им каждый год нужна свежая кровь, чтобы оставаться долговечными.

Гриф…

Грудь сжалась от звука его имени. Когда, Друкна её побери, она успела стать такой ранимой? Юва знала, что Гриф использовал её, но, казалось, тело ещё этого не осознало, оно слепо реагировало на его отсутствие.

Меня тоже может не стать.

Манящая мысль. Далеко не такая жуткая, как она думала. Зачем продолжать жить, если она уже сделала то, что должно? В лучшем случае ей придётся и дальше руководить Ведовской гильдией, в которой её ненавидят, в худшем – ей предстоит вновь столкнуться лицом к лицу с Эйдалой и держать ответ за обман. Парни тоже могут пострадать из-за неё.

А вот если бы её не стало… Она могла бы завещать дом охотничьему отряду, и никому из её членов больше никогда не пришлось бы беспокоиться о деньгах.

Юва зашнуровала воротник, спрятав под ним отметину. Сделала глубокий вдох, вышла из купальни и подсела к парням. Они посмотрели на неё, все как один. На их лицах была написана озабоченность сродни тем, что возникают, когда люди считают, что на тебя слишком много навалилось. На голове Гнилобоя до сих пор красовалась коричневая деревяшка с круглыми ушами.

Юва натянуто улыбнулась и подняла ждавшую её кружку пива.

– Гнилобой, я знаю, почему ты каждый год наряжаешься медведем.

– Да что ты?

– Потому что тебе это нравится.

Парни заржали, а Гнилобой задумчиво уставился в потолок, как будто не был уверен в этом. Они бесподобны, эти парни, и теперь она, чёрт возьми, обязана помочь им. Они ведь помогли ей.

Она медленно потягивала пиво, стараясь казаться спокойной. Броддмар первым заговорил о поведении Грифа в последние мгновения, о том, что он появился слишком рано, тем самым чуть было не поставив под удар весь план. Юва пожала плечами и изобразила, что ей всё равно.

Она просидела с парнями, сколько приличествовало, а потом поднялась и собралась уйти. Броддмар и Гнилобой хотели проводить, но она настояла на том, чтобы пойти одной. Вардари заняты Нафраимом. Сегодня ночью в любом случае никто ничего не станет предпринимать.

Юва зашнуровывала башмаки медленно, чтобы наслушаться голосов парней. А потом ушла со Шкурного двора и направилась по Туманному волоку к Королевскому холму. Праздник только начался. Люди танцевали на улицах, стояли группами у таверн и пили. День весеннего равноденствия. Новое начало для всех, и никто ещё не знает, насколько уникально это начало. Они даже не догадываются, что шестеро охотников нанесли смертельный удар долговечным, которые держали город железной хваткой.

Всё изменилось без единого звука. Невидимая победа.

Юва свернула в сторону Фонарного переулка. Она прошла немного, как вдруг у неё возникло ощущение, что по непонятной причине что-то изменилось. А потом она сообразила.

Фонари…

Улица была точно такой же, какой она помнила её с детства. Повсюду горели красные фонари. Сотни фонарей. Они светили у дверей – красные, оранжевые и жёлтые. Бесконечный огненный змей.

Юва чуть не наткнулась на столб, ослеплённая этим зрелищем. Картина не менялась всю дорогу до её дома. Она заметила человека на крыльце. Там в ожидании сидела девочка.

Кефла!

Двенадцатилетняя чтица крови откинулась назад и облокотилась на верхнюю ступеньку. Она ела волчье печенье, которое, скорее всего, украла. Она взглянула на Юву и улыбнулась.

– Я слышала про твою речь, – сказала она с напускным равнодушием. – И мне кажется, ты либо самая крутая, либо самая глупая женщина в городе.

– А что, если я и та, и та? – спросила Юва, доставая ключи.

Кефла встала.

– В общем… Только не зазнавайся, но я думаю, что какое-то время дела пойдут хуже, и мне кажется, что самое безопасное место будет у тебя дома.

Юва рассмеялась и удивилась, потому что смех принёс облегчение.

– Скорее, самое опасное.

Кефла разжевала последнее волчье печенье и стряхнула крошки со штанов.

– А что, если и то, и то?

Юва отперла дверь и впустила девочку в дом.

Кефла скользнула в зал и резко остановилась.

– Ох, Гаула меня поглоти, ну и домище!

Она принялась ходить кругами с широко открытым ртом и трогать всё подряд.

Юва закрыла дверь и подняла с пола конверт. Должно быть, он пришёл сегодня утром после её отъезда. Она открыла и прочитала письмо, пока Кефла бродила по залу и ругалась от восторга.

Письмо из Банка Наклы оказалось приглашением на встречу по поводу наследства. Наверное, это была ошибка, ведь она уже разобралась со своим наследством. Юва перевернула лист и заметила имя Эстер. В середине нечитаемого предложения было написано, что она завещала всё своё имущество Юве.

Ключи выпали у Ювы из рук, она читала дальше.

…и должны подчеркнуть, что речь идёт о значительной деловой недвижимости и средствах, поэтому необходима срочная встреча…

Кефла суетливо подбежала к ней.

– Это самый лучший дом из всех, что я видела! Можно я выберу комнату? И я знаю – это чертовски серьёзная тайна на самом деле – но я знаю ещё одну девочку, которая тоже слышит сердца долговечных. У неё есть дом, да, но её отец – смертельно опасный говнюк. Можно она тоже переедет сюда? Вроде бы места у тебя достаточно.

Юва посмотрела на неё. Девочка с веснушками, похожими на ссадины, была в восторге, но он не мог скрыть искреннюю надежду в её глазах. И она права: мир станет хуже, и такие, как она, окажутся в центре перемен.

Юва провела рукой по лицу.

– Знаешь… У нас будет много проблем, но место для житья не относится к их числу.

Кефла обняла её за талию.

– Чёрт, только не думай, что я плачу, ничего подобного, – пробормотала она, уткнувшись Юве в грудь.

– Даже в голову такое не приходило, – улыбнулась Юва.

Кефла крепче сжала её, как будто держалась за спасательный круг. Юва погладила её по голове, отчётливо понимая, что на самом деле всё как раз наоборот.