тем, кто ее окружает, что Хрот готов защищать свою любимую принцессу. Ты и твоя доля можете мне в том помочь.

Глориан владеет мечом. Она сильна. Но Вулф видел в ней уязвимость, жажду одобрения. Знать учует добычу в юной королеве, еще не обретшей своего голоса.

– Ты можешь побывать дома, известить родных, что жив. Избавить их от горя, – говорил Эйнлек. – Но прежде… присягнешь ли ты мне и королеве Иниса?

Вулфу понадобилось несколько вздохов, чтобы сдержать жестокую дрожь – дрожь, спутанные корни которой уходили в глубину еще не обретшего имени чувства. Он, не выпуская костыля, преклонил колено.

– Мой король, – прошептал он. – Святой мне свидетель, да!

С виду корабль не годился для такого плавания, но в гавани не было морских судов. Серые волны бились в хлипкие борта, паруса сгорели бы в мгновение ока. Галера, к которой ковылял Вулф, называлась «Волнорез». Вкус желчи и соли бил ему в нёбо.

Не бывало такого, чтобы хротский воин боялся моря. Но у него потели ладони и сводило живот.

– Вулф?

Он всмотрелся сквозь туман. Трое, кутаясь в тяжелые меха, ждали у сходней «Волнореза». Карлстен, Трит и Саума – все, что осталось от его доли.

Окликнул его Трит. Саума, увидев, опешила, разинула рот.

– Вулф, – выдохнула она.

Карлстен обернулся. Лицо его налилось злобой, но Вулф так устал, что ему было все равно. Трит, не дав никому слова сказать, шагнул вперед. Его опасливый взгляд ударил Вулфа под дых. Чтобы еще и Трит его боялся!

Он замер, когда Трит коснулся его щеки. Потом нерешительно заглянул в его теплые, темные глаза.

– Надо же было проверить. – Трит взял его лицо в ладони. – Ты вернулся.

Вулф, вздрогнув, кивнул.

– Велл и Регни… – подала голос Саума. – Живы?

– Я пытался… – шепотом ответил Вулф. – Пытался.

– Плохо пытался. – Карлстен сплюнул на доски. Трит поежился. – Бардольт мертв. Сабран мертва. Эйдаг, Велл, Регни мертвы, а что между ними общего – это Вулферт, пропади он пропадом, Гленн.

Карлстен раздувал ноздри:

– Наш новый король проявил бы мудрость, убив тебя. Он станет следующим.

– Еще одно слово, и следующим станешь ты, Карл. Даю слово, – процедил Трит.

– Ты у нас теперь глава доли? – презрительно ухмыльнулся Карлстен. – Кто это сказал?

– Хватит. Заткнитесь, вы оба! Все мы присягнули Эйнлеку Отлингу и Глориан. Кроме нас, никого не осталось. Нам нельзя ссориться. – Саума цедила слова сквозь зубы. – Ты, снова присягнув дому Храустр, упустил случай уйти от Вулфа, Карл.

– Я еще не знал, когда давал клятву. – Карлстен ожег их обоих взглядом. – Будь я проклят, если останусь рядом с ведьмаком.

Он зашагал от причала к городу.

– Карл! – крикнула ему вслед Саума. – Карлстен!

– Оставь его, – попросил Вулф. – Есть вещи похуже нарушенной клятвы.

Трит снова повернулся к нему:

– Как это было? Расскажи, Вулф. Что случилось с кораблем?

Саума тоже ждала. Вулф хотел рассказать, но запах растопленного жира и дыма снова встал в горле.

– Не могу. Хотел бы, но… – Глаза у него слезились. – Не могу.

Трит кивнул.

– Расскажешь, когда сможешь, – мягко сказал он. – А пока нас ждет корабль.

53

Юг

Тунува следила за порхающим между стволами гигантских тиков ткачиком. Ее одежда до сих пор воняла дымом.

Змей со своими присными еще не добрались до Лазийской пущи. Безымянный провел в Юкале много дней; не только поедал жителей, но и отравлял страну, превращая мир в точное подобие Огненного Чрева. Те создания, должно быть, пировали сейчас на костях карментцев.

Обители предстояло стать передовым отрядом сопротивления. Тунува торопила своих, разрешая привалы, лишь чтобы покормить Лукири.

Здесь, далеко на севере, о Карментуме еще не знали. Тунува, чтобы успокоиться, вытащила пробку из своей тыквы и дала Канте немного попить. Та закашлялась, захлебнувшись, – точь-в-точь больной ребенок. Кожа вокруг губ у нее стала серой, и согреться она не могла, хотя Тунува завернула ее во все, что было с собой.

Тунува в жизни не ощущала такой мощи, как в магии, обращенной Кантой против змея. Кроме только извержения горы Ужаса. Пока от Канты еще долетал тот стальной привкус, она не могла ни вызвать огня, ни поставить сторожок.

Когда Лукири оторвалась от груди Сию, они снова забрались на Нинуру. Ихневмон, пробираясь через заросли, оглядывался на седоков.

Одной рукой Тунува обнимала Канту, другой держалась за седло. Когда на плечи им брызнул дождь, она зажгла высокий огонь, осветив бликующую воду и сплетение ветвей над головой.

Тунува сама не знала, чего ждет от Эсбар. В животе у нее все стянулось в тугой узел. К тому времени, как сумерки сплотились в черную ночь, она чувствовала себя хуже, чем на сносях.

В полной темноте Нинуру не видела, но ее вели нос и уши. Тунува погасила огонь и склонилась к ее холке. Должно быть, задремала, потому что в следующее мгновение между деревьями уже просвечивало серое, а Сию тяжело наваливалась ей на спину. Когда солнце нового дня склонилось к горизонту, стволы наконец стали редеть. А вот и старая смоковница, развилки ее корней и глубоко под ними – двери родного дома.

Сию с Лукири сошла на землю. Она даже на корабле, который нес их от Имулу, едва ли промолвила два слова.

– Нинуру, – позвала, спешившись, Тунува, – идем со мной к Эсбар.

– Лалхар.

– Да. Надо рассказать. – Она взяла в ладони мохнатую морду, на которой с пяти лет видела лишь преданность. – Я никогда не допущу, чтобы с тобой случилась беда, сладкая. Ты ведь знаешь?

– Да. – Глаза ихневмона смотрели на нее прямо и доверчиво. – Маленькие сестры не дают ихневмонам погибнуть.

Она верила в это даже после страшной смерти Лалхар! Тунува поцеловала ее в нос:

– Завтра можешь спать и отъедаться до отвала, и провались все змеи. Ты была такой храброй!

Нинуру одобрительно фыркнула. Тунува сняла с седла Канту, закинула ее локоть себе на шею.

Она в жизни не знала такой усталости. Под ногтями засела едкая вонь и вкус змея – и между зубами, и в корнях волос. Она не помнила, как донесла Канту по тоннелю, как протащила по ступеням до молодого мужчины, который сажал в вазу розовый куст.

Тот обомлел, увидев их:

– Сестра…

– Сулзи, ты не отведешь Канту в комнату? И позови к ней, пожалуйста, Денаг.

– Что случилось?

– Сама точно не знаю, но скажи Денаг: это не яд.

Он ушел с Кантой на руках. Когда подошла, волоча ноги, молчаливая Сию, по коридору к ним выбежал Имсурин. За время, что они не виделись, его волосы совсем побелели.

– Сию, отдай Лукири мне, – с неизменным своим спокойствием сказал он. – Ее надо перепеленать и согреть.

Сию сделала, как он просил. Лукири тихонько захныкала, но Имсурин тут же подхватил ее ладонью под затылок, прижал к сердцу и унес в мужскую часть обители.

– Теперь нам надо к Эсбар. Расскажем о случившемся, – обратилась к Сию Тунува. – Ты готова?

– Нет, но не вижу выбора.

Глаза у нее были пустые. Она за считаные