Глориан пошатнулась, удержалась милостью слабой хватки пальцев на поводьях. В ушах стоял звон. Не знай она, что Безымянный был красного цвета, решила бы, что это он несется навстречу.

Его увидела какая-то женщина, завизжала, и с ней завизжала толпа. Люди рассыпались, разбегались перед змеем – а это был он, змей, несущийся вдоль берега прямо на Глориан. Конь заржал, вскинул голову, и она, сама не зная как, соскользнула с седла.

На этот раз удар пришелся в плечо. Если кто-то ее окликал, рев поглотил голоса, потому что скорбное шествие превратилось в свалку ищущих спасения беглецов. Глориан пробиралась ползком, пока кто-то, ухватив за руку, не вздернул ее на ноги – Хелисента. Она что-то кричала, но за гулом толпы было не расслышать – волна ужаса накрыла город.

Обе они упали, когда змей опустился на мостовую. Шествие осталось без лошадей, сброшенные ими всадники валялись по всей набережной. Глориан подняла голову, заглянула в глубину чудовищных глаз.

В его черепе, в ноздрях горело алое пламя. Зубы длиннее меча, клыки – точно копья на медведя. Она не имела сил ни шевельнуться, ни вздохнуть, ни моргнуть; его взгляд приковал ее к месту, словно уже лишил добычу жизни.

«То был огонь, выдуваемый обдуманно; огонь, бивший, как клинок, насмерть. В его огненных глазах не было ни добра, ни зла, – зазвучали в голове слова писания, – а было то, из чего змей сотворен: его коварство и ненависть».

Стрелы разбивались о его чешуи. Клинки бессильно скрежетали о бока. Герцо Эдит, заслонившею Глориан, отбросило силой, равной удару стенобойного тарана.

– КОРОЛЕВА ИНИСА.

Небо отозвалось его громогласному призыву. Голос содрал силу с ее костей и прогрохотал над каждой крышей, оставив людей корчиться в домах. Адела только раз глянула на змея и без чувств опустилась наземь.

Когда змей навис над ней, Глориан почувствовала, что ее юбки намокли. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы удержать его взгляд. Дыхание змея опаляло, как бывает, если стоять слишком близко к погребальному костру. Кожа натянулась от жара, воспалилась, и, моргнув, Глориан оцарапала глаза пересохшими веками. Хелисента не выпускала ее руки. Пальцы их сжались, удерживая вспотевшие ладони.

– Положи в ваши пустые гробницы, – сказал змей.

Глориан стучала зубами. Мысли вскипали, выскальзывали из головы. До нее не сразу дошло, что змей мало того, что говорил на языке людей – он говорил, этот чудовищный страх! – но говорил по-хротски. Когда что-то стукнуло о мостовую у ее ног, она с невольным вскриком втянула голову в плечи, спряталась в объятиях Хелисенты.

Обугленные кости, и среди них – два надтреснутых черепа.

– Они страдали, маленькая королева, – сказал змей. – Будь уверена.

Хелисента тонко пискнула. Глориан прикипела взглядом к бедренной кости, обломку ребра, ближайшему черепу. Она все еще не могла шевельнуться – не чувствовала ни обмякших рук, ни тела ниже подбородка.

– Срединные страны завалим костями. – Между его зубами мелькнул алый язык. – Все сровняем с землей.

«Замирать свойственно всему живому. Вспомни, как неподвижен учуявший опасность олень».

Глориан все смотрела на череп, в дыры, где раньше были глаза.

«С этим можно совладать».

– Плотская королева молчит, – рокотал змей, словно скалы гудели, сходя с места. – Разве уже снизошла тишина?

Той малой властью над телом, что еще оставалась в ней, Глориан нагнулась и коснулась черепа кончиками пальцев. Нашла щербинку на кости скулы – доказательство.

Папа…

Он с ней. Эта мысль подарила Глориан твердость, дала сил поднять глаза и развязала язык.

– Откуда твоя вражда с Инисом, змей? – Свой голос показался ей тонким и ломким. – Кто ты?

Она говорила на языке Иниса. Узнав язык, он сверкнул глазами.

– Я тот, кто пришел вслед за первым, – был ответ. – Я вдохнул жизнь в пламя и сотворил плоть из смерти. Я – сбросивший оковы огонь глубин.

Его хротский рокотал и ранил слух.

– Я Фиридел.

Этот зверь убил ее родителей.

Гора Ужаса вновь породила гибель.

Взгляд ее упал на герцога Робарта, сохранившего власть над конем и самим собой, хотя лицо его побелело, а глаза распахнулись во всю ширь. Взглянув на него, Глориан воскресла. Если ей умирать – она умрет, как, должно быть, умер ее отец, встав против чудовища.

– Я Глориан. – Как она ни старалась, в голосе не звенела сталь, но силы в нем прибавилось. – Глориан Храустр Беретнет, королева Иниса и принцесса Хрота. Мой предок – Галиан Беретнет, Святой всех Добродетелей, победитель Безымянного.

Змей растянул пасть, обнажив еще больше клыков:

– Не имевший имени был первым. А у меня есть имя, плотская королева. Запомни его. – Зрачки его сократились. – Та холодная на корабле – она была с тобой в родстве.

Глориан взглянула на второй череп.

– Она пала под моим пламенем. Падет и эта земля. Мы очистим ее, потому что мы – зубы, терзающие и перемалывающие. Гора – горн и кузня, а мы, ее железные чада, пришли отомстить за первого, предтечу, спящего ныне внизу.

«Каждому воину ведом страх, Глориан, королевна моя. Без него отвага – пустое бахвальство».

– Ты признаешься, – сказала Глориан (голос у нее все-таки срывался), – что сгубил кровь Святого? Ты объявляешь Инису войну?

Фиридел – змей – заклекотал. На его рыле сдвинулся узор чешуй и мышц.

– Когда дни ваши будут долги и жарки, когда на севере не зайдет солнце, мы придем.

По обе стороны дороги люди – те, кто не разбежался и не прирос к месту, – стягивались к Глориан. Она угадала их мысли. Если она умрет бездетной, оборвется вечная лоза.

Что бы она ни сделала сейчас, ее поступок на века определит, каким люди будут видеть дом Беретнет.

«Начинай ковать для себя броню, Глориан. Она тебе понадобится».

Она снова опустила взгляд на останки родителей – кости, брошенные змеем, словно добыча мародера. В памяти отец рассмеялся и прижал ее к груди. Он больше не засмеется. Не улыбнется. Мать никогда не скажет, что любит ее, не научит приручать свои сны.

И на место страха пришел гнев.

– Если ты… если ты посмеешь обратить свой огонь на Инис, я обойдусь с тобой так, как мой предок обошелся с Безымянным. – Глориан заставила себя гордо поднять голову. – Я изгоню тебя мечом, копьем и стрелами.

Она, дрожа, набрала воздуха в грудь:

– Я – голос и тело Иниса. Лоно мое – его сила, сердце мое – его щит, и если ты думал, что я тебе покорюсь, потому что мала и молода, ты ошибся.

Пот ручьями стекал у нее по спине. Никогда в жизни ей не было так страшно.

– Я не боюсь тебя, – сказала Глориан.

На эти слова змей во всю ширь расправил крылья. От одного до другого крюка на концах они могли накрыть две поставленные нос к корме галеры. Люди спешили выбраться из их тени.

– Да будет так, сердце-щит, – с насмешкой процедил он. – Дорожи своей тьмой, потому что идет огонь.