или выдавленных на глине. Такие могла повредить даже легкая сырость, поэтому их хранили в темноте и холоде. Чтобы разобраться в следах прошлого, требовалось незаурядное терпение: Клеолинда часто перемежала в одной записи селини со старым юкальским языком, несочетаемые, как масло с водой.

Большая часть собранных Эсбар записей была составлена на древнем эрсирском второй настоятельницей, Саяти ак-Нарой, от которой вела род Тунува. Были здесь и свитки на пардийском, принесенном вместе с селини из-за солончаковых равнин.

– Я ищу лекарство.

Тунува подняла взгляд на голос: Эсбар вернулась.

– Саяти предполагала, что юкальское проклятие – первая чума – вызвано сиденом.

– Как?! – опешила Тунува.

– Она отмечала, что прежде всего ей подверглись те, кто непосредственно соприкасался со змеем, а не с апельсиновым деревом. Таких магия не одаривала, а терзала, вызывая боль, словно в жилы им лили горящее масло.

– Саяти знала против нее средство?

– Возможно. Она предполагала, что дерево сумеет высосать сиден из страдающего тела, не обращая выжившего в мага, как обращает его плод. – Эсбар склонилась над ее плечом. – Смотри, вот здесь она пишет, как размять цветы и выжать их сок, – так мы получаем розовую воду. Ясно, что она обсуждала эту мысль с сестрами.

Тунува, читая, медленно кивала. Эсбар бережно развернула свиток, открыв ровные строки на пардийском.

– Сошен описывает их совещание, и что из этого вышло, – сказала она. – Лекарство, изготовленное перемалыванием лепестков, действия не оказывало. Она предлагает выгонять действующее вещество паром.

– Потому что пар – это вода, рожденная жаром, и может возвратить телу равновесие.

– Именно. – Эсбар указала на один из чертежей. – Вот изготовленный ими перегонный куб – аламбик.

– Он у нас сохранился?

– Да, но заржавел от времени. Мужчины делают новый по его образцу. Думаю, Саяти и Сошен добились успеха, не то они бы предупредили о неудаче или уничтожили запись. Я поручила Денаг с Имином объединить усилия.

– Если получится, ты поделишься средством с другими, вне обители?

– Дарании и Кедико его надо будет передать, однако Сошен отмечает, что возгонка требует времени и что на малую порцию лекарства уходит множество цветов. Мы не сможем оделять им всех и каждого. Стоит кому-то прослышать, что дерево исцеляет от чумы, до нас доберутся. – Эсбар присела на подлокотник. – Ты не замечала примет мора в Карментуме?

– Никаких. Горожанам, если остались выжившие, не чумы надо бояться.

– Ты могла бы зарисовать, кого там видела?

Тунуве давно не приходилось рисовать. Лет двадцати она помогала расписывать стены и обновлять старую роспись, радуясь потребному для этого дела вниманию к деталям.

После поляны она разлюбила это занятие. Некоторые оттенки краски напоминали…

– Попробую, – сказала она.

Эсбар достала из камина щепку, задула огонек на обугленном конце и раскатала на столе свежий пергамент. Выводя на нем тонкие черные линии, Тунува видела перед собой последний сделанный ею рисунок – всегда и всюду преследующие ее темные счастливые глаза.

Для начала она вдохнула жизнь в змея на песке – передала его мускулистые лапы, и как он удерживал свой вес на сгибах крыльев, и шипы на конце хвоста. Дальше она нарисовала змеельвицу. Она ушла в работу и впервые за много дней успокоилась, заново сотворяя увиденное. И все время ощущала рядом с собой тепло Эсбар.

Тунува сдула с рисунков пылинки:

– Это большой змей. – Она передала Эсбар первый рисунок. – А этот атаковал Львиный сад – видишь, у него не четыре, а две лапы, и он меньше. И последний – гибрид змеи со львом. Мне кажется, этот вылупился их тех темных камней.

– Как вы спаслись от большого?

– Канта защитилась от него магией.

Эсбар напряглась:

– Я думала, у Канты не осталось магии. Думала, ее сиден давным-давно выгорел.

– Это был не сиден, Эсбар. В ней другая сила, я такой никогда не видела и не ощущала. Она испускала холодный белый свет, словно превратилась в звезду. От него бежали все змеи.

– Где она сейчас?

– С мужчинами. Она всю обратную дорогу почти не приходила в себя, так что расспросить ее я не смогла.

Эсбар отложила рисунки.

– Сагул велела мне принять ее в послушницы, – сказала она. – Мне бы хотелось исполнить ее желание, но после твоих слов я снова сомневаюсь.

– Ты сама говорила: каждая сестра на счету, – напомнила Тунува. – После Карментума это верно как никогда.

Она встала вслед за Эсбар.

– Эсбар, у меня на глазах в одночасье рухнула целая республика. Бросаться воительницей, способной на такую мощь, для нас непозволительно.

– А по-моему, еще глупее доверить ей плод, который удвоит ее силу. Кроме того, если ее магия так разрушительно влияет на змеев, она и нас может ослабить. – Эсбар подняла брови. – Ты ничего такого не ощутила, когда она призвала свою силу?

– Да, – признала Тунува. – Мой огонь еще час после того был очень слаб.

– Значит, ты понимаешь, какой риск мне приходится взвешивать. Вероятно, она поможет нам в войне против змеев, но какой ценой? – Во взгляде Эсбар блестел кремень. – А если она обратит свою мощь против нас?

– Зачем бы? Эсбар, я понимаю твои опасения, но она такая же магичка, как мы, только во всем мире для нее ничего не осталось. Она лишилась своего дерева, семьи… всего, что имела. Мы для нее – надежда обрести своих. Незачем ей нас предавать.

– Лишилась семьи… – повторила Эсбар, и Тунува коротко кивнула. – Вы, я вижу, близко сошлись в пути.

– Я больше о ней узнала, – согласилась Тунува. – Понимаю, давать ей плод еще не время. Просто мне кажется, стоит исполнить просьбу Сагул – сделать ее послушницей. Позже она докажет, достойна ли дерева, но дай ей место среди нас. Дай ей надежду.

Эсбар, гоняя желваки на скулах, смотрела в огонь.

– Канта может остаться среди нас как гостья, – наконец решилась она, – но я все же верю своему чутью, Тува. Что-то подсказывает мне не принимать ее в наши ряды. Мне не нравится, как она появилась, – невесть откуда. И не нравится твой рассказ о той чужой магии. Как я могу принять в сестры женщину, которой не доверяю?

– Если бы не она, я бы здесь не стояла…

– Может, лучше бы ты здесь и не стояла, Тунува Мелим! – огрызнулась Эсбар. – Если уж ты так благодарна Канте с Нурты, почему бы тебе не отправиться к ней в спальню?

Ужасное молчание звенело колоколом.

– Не надо, – сквозь раскаленный камень в горле выговорила Тунува. – Никогда не говори так, Эсбар.

Казалось, та потрясена собственными словами.

– Прости, Тува. Я… – Она подобралась. – Нет. Не стану извиняться.

– Тогда хоть объясни. – Тунува подошла к ней. – Эсбар, это же мы.

– Я плохо спала. – Эсбар уперлась ладонью в стол. – Что с нами творится, Тува?

Тунува не могла больше терпеть. Она шагнула через разделявшее их пространство и поцеловала Эсбар, как целовала в тот день в пустыне тридцать лет назад. Целую жизнь назад. Сейчас.

В ее объятиях Эсбар ожила. Она ответила на поцелуй с досадой и