мне кажется, что это не тот путь, по которому меня посылает Вячеслав Иванович» (ЛН. С. 498), а в статье о «поэзии в “Весах”» — к несомненному неудовольствию «сюзерена» — дал явно двусмысленное определение ивановского творчества как «сплошной революции, иногда даже против канонов, установленных им самим» (см. стр. 52–54 № 28 наст. тома). К моменту выхода первой части книги «Cor Ardens» (май 1911 г.) внутренние противоречия в отношения «учителя» и «ученика» уже «вышли на поверхность» — на заседании «Общества ревнителей художественного слова» 13 апреля 1911 г. Иванов обрушился на поэму «Блудный сын» с резкой критикой, которую Гумилев воспринял очень болезненно (см. № 15 в т. II наст. изд. и комментарии к нему). Разнос, учиненный вождем символизма, побудил Гумилева основать в недалеком будущем собственное литературное объединение.

История знаменитой «двойной» рецензии Гумилева на «Cor Ardens» — одного из смысловых центров всего критического наследия Гумилева 1910-х гг. — непосредственно связана с историей возникновения акмеизма. Второй том книги издательство «Скорпион» предполагало выпустить следом, в мае-июне 1911 г., но выход его оттянулся до апреля 1912 г. Судьба распорядилась таким образом, что на временной промежуток между этими двумя датами пришлись события, ставшие кульминационными в интереснейшей и противоречивой истории взаимоотношений Гумилева с «Вячеславом Великолепным» (Н. А. Бердяев) — см. №№ 33, 43, 57, 60, 65 наст. тома и комментарии к ним.

О «литературной тактике» данной рецензии — безусловно, одного из смысловых центров критического наследия Гумилева 1910-х гг. — писал Дж. Доэрти: «В своей первой рецензии на «Cor Ardens» Гумилев принимает достаточно ироничный тон, характеризуя Иванова как архисимволиста, противоположность таких «поэтов линий и красок», как Пушкин и Лермонтов, Брюсов и Блок» (Doherty Justin F. Nikolai Gumilev and the Propagation of Acmeism: «Letters on Russian Poetry» // Irish Slavonic Studies. 1992. Vol. 13. P. 129–130). Мнение Дж. Доэрти о «пристрастности» гумилевского отзыва разделяла специалист по В. Иванову, П. Давидсон, которая в специальной работе о Гумилеве — критике В. И. Иванова — ставит себе целью опровержение бытующих представлений о «максимальной беспристрастности» Гумилева-критика. По мнению П. Давидсон, «двойной подход» Гумилева к Иванову в этой первой рецензии может быть связан с той озабоченностью «идейностью» и «техникой стиха», которая (как показывает его переписка с Брюсовым) первоначально как раз и побудила Гумилева обратиться к Иванову. «В своей рецензии Гумилев приводит целый ряд как будто бы объективных и достаточно положительных суждений о стихотворной технике и языке Иванова, однако каждое суждение о форме соотносится затем с определенным идейным нюансом, получая при этом отрицательную окраску» (Davidson Pamela. Gumilev’s Reviews of Viacheslav Ivanov’s «Cor Ardens»: Criticism as a Tool in the Politics of Literary Succession // Wigzell F., ed. Russian Writers on Russian Writers. Oxford; Providence, RI, 1994. P. 51–65). «Гумилев начинает с вопроса, в сущности касающегося соотношения поэзии с идеологией и статуса собственно религиозной и философской поэзии <...>. Статус Иванова-поэта не только имплицитно ставится под вопрос, но отводится в специальную категорию, которая, как можно судить по приводимым примерам, обычно вовсе не ассоциируется с поэзией и является чуждой русской традиции» (Davidson. Указ. соч. С. 55–56). Перечислив коварные «полемические приемы» Гумилева: намеренный выбор самого «темного» из произведений, вошедших в книгу, тенденциозный подбор цитат в сопоставлении «пушкинского пейзажа» с «ивановским пейзажем», некорректность трактовки «призрачности» как черты творческого мировидения Иванова, исследовательница заключает: «Общая тенденция этой рецензии состоит поэтому в любопытной смеси положительного с отрицательным. Подчеркивается уникальность Иванова в качестве поэта мистического опыта, но затем это оборачивается против него, в попытке удалить его от главного русла русской поэтической традиции. На одном уровне признаются его оригинальность и мастерство, но в то же время соотношение поэта с его ремеслом представлено как-то неадекватно... <...> значительные технические достижения Иванова-поэта подрываются за счет имплицитных нападок на его идеи, чаще всего представленные в чуть искаженном виде» (Там же. С. 60).

Стр. 11–13. — Имеется в виду ст-ние «Сон Мелампа». Стр. 15–18. — Цитируется «Путешествие Онегина». Стр. 20–27. — Цитируется ст-ние «Сирена». Стр. 45–46. — Цитируется 11 ст-ние цикла «Золотые завесы» («Как в буре мусикийский гул гандарв...»). Ларвы в греческой мифологии — души умерших, бродящие по берегам Леты.

33

Аполлон. 1911. № 7.

ПРП, ПРП (Шанхай), ПРП (Р-т), СС IV, ЗС, ПРП 1990, СС IV (Р-т), Соч III, Изб (Вече), Лекманов.

Дат.: июль 1911 г. — по времени публикации.

Книгоиздательство «Мусагет» (редактор-издатель Э. К. Метнер, в «редакционную тройку», помимо Метнера, входили Андрей Белый и Эллис, постоянными сотрудниками являлись Вяч. И. Иванов и А. А. Блок) было открыто в Москве в марте 1910 г. Организованное бывшими сотрудниками «Весов», оно с первого момента своей деятельности было «обречено» на оппозицию петербургскому «Аполлону» (см. комментарии к №№ 21, 24, 28 наст. тома), причем «идеологом» этого противостояния стал — вместе с Андреем Белым — Вяч И. Иванов. «...Иванов затаскивает меня в свою «башню», и держит в ней без отпуска около шести недель, — описывает Белый январь-март 1910 г. — <...> к нам приезжает Метнер: дооформить сотрудничество Иванова в «Мусагете»; Иванов, в свою очередь, делает все усилия, чтобы сгладить шероховатости моих отношений с Блоком, мечтая о конъюнктуре: он, я и Блок, ввиду отдаления от символизма Брюсова, полного одиночества Блока <...> и в противовес усиливающимся тенденциям журнала «Аполлон», в котором сгруппировались акмеисты (С. Маковский, Гумилев, Кузмин, бар. Врангель и другие)...» (Андрей Белый. Между двух революций. Воспоминания. В 3 кн. Кн. 3. М., 1990. С. 351 (Серия литературных мемуаров). Употребление термина «акмеизм» для обозначения «тенденций журнала «Аполлон» в 1910 г.» — очевидный анахронизм Белого). С другой стороны, в работе нового издательства не принимали участия и «старшие» символисты, так что весь первый год оно существовало как «младосимволистское». Чтобы преодолеть эту «корпоративную узость», и была (по идее Андрея Белого) затеяна «Антология» 1911 года. Выполнить до конца эту задачу не удалось — на что указывает в преамбуле к рецензии Гумилев. Основным составителем «Антологии» был, по-видимому, секретарь издательства «Мусагет» А. М. Кожебаткин. «Аполлоновцы стали критически относиться не только к целям «истинного» символизма, но и к средствам, которые использовали его представители. Можно было бы ожидать, что решение бывших издателей «Весов» и «Золотого руна» выпускать символистские альманахи стихов без полемических статей вызвало бы всеобщее одобрение, но ни «Антология» «Мусагета», ни скорпионовские «Северные цветы» не вызывали никакого энтузиазма со стороны третьего поколения. Гумилев, который печатался в обоих изданиях, упрекал «Мусагет» в отсутствии репрезентативности и разборчивости,