раствориться, хоть что-то, чтобы не тонуть в безграничном чувстве вины.

— А сказать тебе то, что уже знают они? — Паскаль сейчас был похож на сумасшедшего, что с зубочисткой пошёл на вооружённого до зубов солдата.

В ответ Видар лишь сжимает губы. Он не уверен, что хочет слышать ещё хоть что-то.

Паскаль выпрямляется и засовывает руки в карманы.

— Ты только, нахрен, представь: она — твоя родственная душа.

Третий гром тишиныбьёт в потолок, осыпая бетонные крошки на плечи Видара. Зубочистка находит ахиллесову пяту. Сердце в груди осыпается прахом на органы.

— Нет.

Нет. Не может быть. Но почему тогда сердце не подаёт признаков жизни? Почему умер он? Почему в подушечках пальцев собралось столько электричества, что способно убить напряжением всё Пятитэррье?

— Ты знаешь, что это так. Чувствуешь, как и она, — Паскаль проводит ладонью по лицу. — Я видел и вижу ваши ауры. Они одинаковы. Я понял это, когда увидел вас вместе. Ваши ауры истощались, зияли огромными дырами, это могло привести, да, нахрен… это приводило к вашей смерти. На тебя, признаться, мне всё равно, но… Я не мог смотреть, как умирает моя сестра. И я…

— Ты, мать твою, переплёл ауры, — лицо Видара превратилось в напряжённую маску.

— А мой брат затуманил вам разум. Мы делали это каждый раз, когда видели вас, — Паскаль приваливается спиной к целой дверце шкафа. — Мы удерживали вас от безумия и смерти.

— Эта боль, это…

— Да, — кивает Кас, потому что продолжать Видару не стоит. Он оглядывает всех ледяным взглядом. — Чем больше ваши души насыщались друг другом, тем сильнее реагировали на прикосновения кдругим. Видимо, сейчас был твой предел. Если бы тот, кто возомнил себя тобой, решил довести дело до конца — ты бы умер.

— Я не могу умереть, — хриплый смех срывается с губ Видара.

В глазах пылают огни безумства.

— Видар… — начинает Изекиль. — Метка… Она… горела изнутри, пока тебе было больно. Ты снова держал контроль… Ты позволял Метке питаться собой, потому…

Но Видар прикрывает глаза, не желая дослушивать Изи. Он знал, что виновника боли нет — вернее, он никогда бы не позволил сорвать свою агонию на Эсфирь.

— Утро открытий! — Паскаль хлопает в ладоши, а затем потирает шею.

Видар касается ладонью Метки, что ещё была теплее, чем остальное тело. Он обессиленно садится на кровать.

— Ты утверждаешь, что Эсфирь Лунарель Рихард — Верховная ведьма Тринадцати Воронов, без пяти минут Королева Истинного Гнева, моя жена — является моей родственной душой? Всё это время?

— Сюрприз, — усмехается Паскаль.

Себастьян шумно выдыхает, усаживаясь в кресло за рабочим столом. Изекиль опирается на стену, а Файялл лишь кивает головой.

— Она знает? — Видар снова не узнаёт своего голоса.

Пустой взгляд упирается в тумбочку у изголовья. На ней лежала впечатляющих размеров книга из его библиотеки. Изумрудно-золотой переплёт казался чужеродным комнате ведьмы. На обложке строгими буквами выводилось название: «Заклятия сердца. Том третий».

— Мне не говорила, — натянуто отвечает Паскаль, проследив за взглядом Видара. — Но всё указывает на то.

— Она искала Старожилов, ведь так? — внезапно спрашивает Фай.

Изекиль посылает брату уничтожающий взгляд:

— Ты же не подозреваешь, что она хотела узнать, как избавиться от великого дара?

В комнате становится так тихо, что усмешка Видара знаменует собой конец света.

— Если моя жена этого хочет, значит, её желание нужно уважать. Мы вернём её домой целой и невредимой и подумаем над тем, как разорвать связь.

Все не сразу понимают, что слова принадлежат Видару. Он всё так же сидел, в пол оборота, блуждая пустым взглядом по корешку книги.

Внутри него зияло блестящее ничего.

— Видар… — Изекиль хочет вразумить друга, но тот лишь с трудом поднимает ладонь.

Если бы он перевёл на неё взгляд — она бы поняла, что его сердце разлетелось на осколки, а острые грани глубоко засели в кости и плоть.

Видар медленно вдыхает, а затем, мысленно сосчитав до шести, выдыхает. Он ведьзнал, что она любила его. Он коснулся души. Он знал, чтоона любила… И хотела избавиться от этого чувства. Она никогда не хотела быть его. Большинство их столкновений — чёткая работа Паскаля и Брайтона, а затем… затем душа тянула к ней, пока она… пыталась убежать. Всё это время. Она не допускала мысли о том, чтобы рассказать ему, чтобы… попробовать быть не порознь, а… вместе, рядом друг с другом, как вчера, на том демоновом балконе, где, как ему казалось, он обрёл надежду.

Всё встаёт на свои места. Её резкие выходки, колкие слова, разжигание ненависти к самой себе — всё стремительно летело к одному результату — чтобы отдалиться, выгадать время и разорвать связь.

Тишина снова разбивается его усмешкой. А затем едкий смех слетает с губ. Демон, он так хотел её во всех смыслах, что даже не подумал о том, какую выгоду мог выручить с родственной связи, обретя бесконечный заряд силы.

— Брат? — Себастьян поднимается с кресла, но Видар тоже поднимается на ноги.

— Наведаемся к Румпелю, — его голос становится таким ледяным, что Изекиль немного щурится.

Видар стягивает с себя рубашку, кидая её на кровать. Кас поднимает взгляд, замирая: те части татуировок и шрамов, что он видел, пока король был в отключке, не шли ни в одно сравнение с тем, сколько он увидел сейчас: на альве буквально не было живого места, и всё это придавало ему ту самую змеиную сущность, которой он и являлся.

— Сейчас? Ты еле стоишь… Ты, — но Себастьян замолкает, как только Видар прищёлкивает языком.

— Да. Сейчас. Мы не знаем, где она. Мы не знаем, что с ней. Знаем лишь, что она жива, потому жив я. У нас нет времени прикидывать план.

Видар делает несколько шагов, ощущая прилив силы, что разлился приятным теплом по венам.

— Файялл, направь Второй и Четвёртой Тэрре уведомление о защите населения, — командует Видар. — Себастьян, отдай приказ о чрезвычайном положении. Паскаль, свяжись со своей Тэррой, им тоже надлежит последовать нашему примеру. А затем, ты и Изекиль пойдёте со мной к Румпельштильцхену.

— Видар, ты не пойдёшь за ней один в пекло к Узурпаторам, ясно? — Себастьян одёргивает мундир, смотря на друга серьёзным взглядом.

— Я — твой король.

— Это именно та причина, по которой я обязан сохранять твою жизнь!

— Да? — в глазах Видара сгущаются тучи. Паскаль неосознанно сглатывает, а Изекиль прижимается к Файяллу. — А я был обязанпредупредить любую беду. Так что теперь мне следует с особой ответственностью выполнить следующую часть клятвы. — Видар доходит до двери, касаясь пальцами ручки. — Как только я оденусь в нормальную одежду, подавляющая часть моих