Широкое скуластое лицо налилось румянцем, и девушка спрятала пылающие щеки за букетом.

- Меня Галя зовут, - послышалось из-за цветов.

Конечно, ее зовут Галя. И буква «Г» такая характерная, узнаваемая, что по сердцу разлилось предвкушающее тепло.

- Галя, вы, наверное, приехали к нам… дайте угадаю… из Таганрога?

- Вы колдун?! – И без того большие глаза стали еще больше.

- Что вы, - улыбнулся я, - хирург.

Я подхватил красотку под локоть и повел в сторону бульвара, там как раз открылась кофейня, в которой любой десерт сразит мою Галочку наповал.

- Вы точно хирург, - с недоверием спрашивала она.

- Честное пионерское.

И я почти не врал. В крайнем случае, папа думал открывать пластическую клинику, и наверняка поставит меня ею управлять. Но даже если нет, думаю, моя знакомая не будет слишком печалиться. Я прокашлялся и стал рассказывать ей, как недавно летал в Мюнхен, и купил там костюм…

Глава 58

Всю дорогу я нервничала так, что даже Тома это заметила. Оно и понятно, трудно не заметить, когда человек рядом с тобой рвет на тонкие ровные полоски билет на поезд. Слава Богу, сделала я это уже после посадки и проверки документов. И Слава Богу еще раз, попался мне именно билет, а не паспорт.

Никита несколько минут смотрел на меня, а потом стукнул по коленке:

- Не дрейфь, все будет нормально!

- Конечно, мам! Чего ты, мы везде успеем! И в музей, и в Эрмитаж, и на мосты.

- Особенно маму волнуют мосты, - потешался сын, я, чтобы не вести глупый разговор дальше, откинула кресло и сделала вид, что сплю.

Сон вышел коротким и тревожным. Снилось разное говно, в котором у Тимура давно уже есть жена, почему то с лицом и голосом Гавра:

«Он не достанется тебе сладкая, теперь этот пирожок только мой!».

Потом Тома рыдала, что ни за что не переедет в Петербург, потому что тут идет дождь грибной, а она любит конфетный.

И под конец Никита привел домой старую разваливающуюся бабку и сказал, что это его истинная пара, как в каком-то фэнтези.

На этом я с криком проснулась.

- Мам, ты чего, - не поняли дети.

- Ничего, так… - Я с трудом дышала, но решила сразу обсудить свой кошмар: - Тома, конфетных дождей не бывает, Никита, если женишься, выбирай барышню моложе себя, все поняли?

Дети странно переглянулись, но спорить не стали. И вообще, дальше каждый уперся в телефон, и остаток дороги мы молчали. Когда поезд прибыл в Петербург, мы ожидаемо попали под дождь. Не грибной, а мерзкий, и воды здесь было так много, что я тотчас намочила кроссовки, а Томочка уронила рюкзак в лужу, и очень расстроилась. Это был ее любимый ранец, разумеется, с леди Баг.

Мой день рождения всегда проходит странно, но в этот раз я решила превзойти сама себя. От обиды и того, как реальность расходится с мечтами, хотелось выть в голос с Томой. Но кое-как я взяла себя в руки:

- Так молодежь, хватит ныть, воды тут и так по колена, а ваши сопли-слезы все только усугубляют. Сейчас вызываем такси, и вы едете в гостиницу сохнуть.

- А Эрмитаж, - всхлипнула Тома.

- Потом.

- А почему мы поедем? Ты разве не с нами? – Не сдавалась моя настырная девочка. Рассказывать ей о своих планах не хотелось, Тамара вообще не знала, для чего затеяна вся эта поездка, и, глядя в упрямо сощуренные глаза, я думала, что бы такого соврать. Выручил меня Никита. Он подхватил сестру под мышку и, бросив на прощанье короткое «Удачи», покатил чемодан прямо по воде к переходу. Еще пару секунд я смотрела вслед двум удаляющимся фигурами и умирала от нежности… и страха. Потому что сейчас решусь на по-настоящему отчаянный поступок.

В телефоне был вбит адрес, который мне продиктовал Гаврила. На всякий случай, если вдруг айфон сядет, я переписала название улицы в ежедневник и перечитывала его так часто, что выучила наизусть.

Штахановского четырнадцать.

Штахановского четырнадцать.

Че? – Четырнадцать?

Шта?! – Штахановского.

Я повторяла эту странную фамилию так часто, что в конце концов она потеряла для меня свое значение, превратилась просто в набор букв. Только за буквы я и держалась, все остальное, зыбкое, пустое, исчезло в небытие. Нынешние дети, бывший муж, развод, новая работа, старая работа, семья и выросшие на электроэнергию цены. Ничего не имело смысла, кроме предстоящего разговора.

Я ехала в бойцовский клуб, где, по словам Гаврилы, тренировал Тимур. У меня был адрес и надежда, что меня в впустят внутрь, потому что если на пути появится хоть одна преграда, я струшу и сбегу.

Дождь лил так сильно, что, в конце концов, я перестала смотреть в окно машины. Какая разница, что там, вижу я все равно волнообразное стекло, за которым мелькают блеклые пятна: люди, автомобили, деревья… Город я совсем не знала, и что уж там, он не пытался влюбить меня в себя. Все казалось серым, безликим. Конечно, во всем виноваты дождь и нервы. От страха у меня стучали зубы и крутило живот. Особенно бесило то, что я не понимаю, где мы сейчас и когда приедем. Так бывает, если совсем не разбираешься в месте, где оказался. То есть мозг не понимал, сколько ему осталось бояться, минуту или час и потому, усиливал количества стресса многократно, чтобы истратить его как можно быстрее.

Пару раз, когда мое такси останавливалось на светофоре, а я думала, что уже все, сердце гулко ухало вниз. И только спустя минуту начинало биться снова. Клянусь, еще немного и я бы поседела от такой поездки, но, наконец, неприветливый мужчина за рулем повернулся и отрапортовал:

- Приехали!

Не помню, как вылезла из такси. Просто сползла на мокрый асфальт и мысленно поблагодарила, что не в лужу. Поправила на себе дорожную толстовку, перевязала пучок на голове. Не факт, что волосы стали выглядеть лучше, зеркала, чтобы посмотреть на себя, здесь не было, но зато я временно заняла руки и те больше не теребили пояс штанов.

В идеале стоило бы заехать в отель, принять душ, переодеться, но честно, я просто не могла ждать еще. Каждая минута этого тупого, изматывающего ожидания тянулась вечностью, а все внутри изнывало от волнения.

Я толкнула от себя массивную дубовую дверь и попала в темное, похожее на гигантский склад,