– Ты не обманываешь?

– Можем отвезти вместе. Но сначала я дам ей имя.

Малика сняла чаруш, взяла у Иштара бокал с вином и сделала глоток:

– Я сплю.

Иштар залпом выпил вино:

– Нужна кормилица.

– Самааш.

Иштар кивнул:

– Самааш. Её я тоже забираю.

Малика сделал ещё один глоток:

– Не верю.

– Хазир никогда не врёт своей шабире.

Малика скривилась:

– Кто бы говорил…

Иштар вновь наполнил бокалы:

– Я могу скрывать правду, но лгать тебе… Давай выпьем.

– Хочешь меня напоить?

– Хочу.

Малика сделала пару глотков:

– Ты можешь забрать ребёнка, когда мы вернёмся из паломничества?

– Причина?

– Пусть мать-хранительница понянчится.

– Я разрешу ей приходить к внучке.

Сузив глаза, Малика пригубила бокал:

– Серьёзно?

– Я сделаю всё, как ты хочешь.

Малика не верила ушам. Иштар затеял новую игру? И что же он потребует от неё в знак благодарности?

– Утром скажу своему жениху, что свадьба отменяется, – промолвила она.

– Он расстроится?

– Безмерно. Теперь его казнят.

– Его утешит новость, что смертную казнь я заменил тремя месяцами исправительных работ?

– Где?

– На рисовой плантации.

Малика допила вино и поставила бокал на столик. Сердце билось сильно-сильно. Такой мужчина, как Иштар, не идёт на уступки просто так. Он обязательно потребует что-то взамен.

Иштар похлопал ладонью себя по коленям:

– Иди ко мне.

Сердце ухнуло в яму.

– Мне и здесь хорошо, – сказала Малика.

– Неужели я не заслужил поцелуя?

– Ты женатый человек.

– А у тебя нет мужа. Ты свободна как птица.

Малика перебралась на подлокотник кресла Иштара. Понимая, что играет с огнём, прижала ладони к татуировкам, покрывающим скулы и виски, и прильнула губами к горячим губам.

Иштар приоткрыл рот, а Малика отклонилась.

– Ты это называешь поцелуем? – спросил он.

– В Ракшаде целоваться запрещено. Мы же с тобой не можем нарушать законы, – сказала Малика и, вернувшись в своё кресло, взяла бокал.

Иштар устремил взгляд в звёздное небо:

– Я считал этот закон самым гуманным.

– Какой закон?

– О медицинской помощи роженицам.

– Так это закон, а не религиозная догма.

– В Ракшаде всё так тесно переплелось: религия, история, традиции, политика.

– Какую же ошибку вы допустили...

– Слабый ребёнок часто болеет. Мучает себя и родителей. Разве не милосерднее избавить его от страданий, пока он ничего ещё не понимает?

– Ребёнок может не стать воином, но может стать великим математиком или астрономом. И ты слышал, что говорил Альхара? Его сын был крупным. Разве крупный и больной – это одно и то же?

Иштар кивнул:

– Я подниму этот вопрос на Хазираде.

– Честно?

– Тебе надо измениться, Эльямин. Стать немножко… немножко слабее.

Глубоко вздохнув, Малика посмотрела в небо:

– Зачем портить совершенство?

– Ты пьяна, – промолвил Иштар, закинув руки за голову.

– Наверное.

– Заночуем в саду? Возле озера.

Малика поводила пальцем по ободку бокала:

– Я пьяна, но не настолько, чтобы провести ночь с женатым мужчиной.

– Я к тебе не притронусь.

– Тогда в чём смысл?

– Хочу уснуть и проснуться рядом с тобой.

Малика рассмеялась:

– Я храплю, кручусь, пинаюсь, бормочу во сне ругательства.

– Не выдумывай.

– Честно.

– Значит, это будет самая весёлая ночь.

Поднявшись, Малика взяла со спинки креслица чаруш:

– До завтра, Иштар.

Он кивнул:

– До завтра.

Скинув туфли и ополоснув ноги в чаше, Малика вошла во дворец. Закрыв за собой двери, прижалась спиной к стене и сползла на пол.

***

– Зря отказалась пойти, – сказал Иштар, усевшись рядом с Маликой на кушетку. – Было весело.

– Сегодня твой день, – промолвила она, разглядывая рыбок под стеклянным полом. – Как всё прошло?

– Я назвал её Мебона.

Малика свела брови:

– И как это переводится на слот?

– Никак. Она родилась благодаря твоему человеку. Его зовут Мебо. Вот я и назвал. – Иштар хохотнул. – Хёск потерял дар речи, когда услышал имя. Зная твою любовь к Хёску, я всё время представлял, как бы ты веселилась. И я не думал, что маленькие дети похожи на червяков.

– Ты не видел младенцев?

– Видел, но очень давно. В Краеугольных Землях. Они были замотаны в тряпки. И я никогда не держал их на руках.

– Я показывала тебе девочку. Сразу после рождения.

– Честно? Не помню. У меня было помрачение рассудка.

– Это хорошо. Значит, ты не помнишь, что я тебе говорила.

– Я помню, как ты говорила.

Малика провела ладонями по подолу платья:

– Как твоя жена встретила приёмную дочку?

– Остолбенела, – усмехнулся Иштар.

– Надо было её подготовить.

– Надо было. Увидев ребёнка и Самааш, она забыла, что должна лечь на пол. Я чуть было её не ударил. Но, слава богу, она вспомнила.

– Унизительная традиция. – Малика повернулась к Иштару. – Ты бы её действительно ударил?

– Действительно.

– Ты, как всегда, преисполнен благородства и мужества.

– Не хами.

– Если бы я была обычной иностранкой, мне бы пришлось перед тобой ложиться?

– Чаще – под меня.

– Не наглей.

Иштар окинул Малику придирчивым взглядом:

– Почему не собрана?

– Я собрана.

– Мы поедем верхом. Надень штаны и платье с разрезами.