Перспективы выживания при таком медленном продвижении были сомнительны. Поэтому было решено увеличить площадь парусности, сделав еще 2 квадратных паруса. Один сшили из 6 одеял и подняли на носу, а второй — на рулевой рубке. Они работали неплохо. Только вот корабль рыскал на курсе и отказывался слушаться руля. Пришлось часть людей спустить в воду на леерах, чтобы они подталкивали лихтер в требуемом направлении.

Измученные и почти умирающие от истощения отважные люди не жалели усилий, чтобы достичь цели. Было сооружено маленькое каноэ, из пустых канистр и досок сколотили небольшой плотик. Они могли оказаться полезными для управления лихтером, так же, как шесты и одеяла. Однако такая нагрузка и лишения оказались непосильны для 2 человек, которые умерли в воскресенье 8 июня, через неделю после начала отчаянного путешествия. Вечером того же дня, незадолго перед закатом, была замечена земля. Еще через 8 часов десантная баржа ткнулась в песчаный пляж. На берег было послано несколько отрядов, чтобы провести разведку и найти воду.

Счастье оказалось с ними. Хотя неопытные мореплаватели промахнулись мимо Тобрука на 100 миль, но все-таки достигли берега восточнее осажденного города. Они оказались на территории союзников, всего в 17 милях от Сиди Баррани. Там находился штаб 1-го полка ПВО. На следующее утро, во вторник 10 июня, майор Гарретт повел свое отважное подразделение через пустыню к прибрежной дороге, где их ожидали грузовики. Они прибыли домой, причем почти в порядке. И несломленные! Крит был трагической главой в нашей истории, однако трагедию немного скрасили подобные воодушевляющие примеры.

Поход Гарретта был не единственной решительной попыткой, совершенной оставшимися на Крите солдатами. Более 700 человек маленькими партиями добрались до Африки, прибывая туда на шлюпках и десантных судах до самого сентября. Подводная лодка «Трешэр», выполняя специальное задание, 28 июля забрала 78 человек, в том числе 12 греков, которые скрывались на острове. 19 августа подводная лодка «Торбей» забрала еще 120 человек.

Когда утром 29 мая Роулингс так успешно вывез гарнизон Гераклиона, на Кноссе остался взвод Черной Стражи, так как с ними не было никакой связи. Все сообразив самостоятельно, это подразделение само позаботилось о себе. Они перебрались на юг в Ай Деку, где соединились со сводной ротой гайлендеров Аргаила и Сатерленда. Вместе они прошли 10 миль до Тимбаки. там к ним присоединились 100 австралийцев, которые после капитуляции сумели вырваться из германского кольца вокруг Ретимо. Поблизости не было немцев, а 1 июня «Бленхейм» сбросил пайки. На следующий день группа из 11 офицеров и 66 рядовых сумела отремонтировать неисправную десантную баржу и отправилась в Африку. Однако им не повезло — на следующее утро их заметила итальянская подводная лодка. Итальянцы сняли офицеров, зато рядовые благополучно добрались до Мерса Матрух, в 100 милях восточнее Сиди Баррани. Такие эпизоды помогали поднять дух войск.

Те, кто не смог вырваться с Крита, скрылись в горах. Там их укрывали критяне, так как немцы вскоре установили контроль над южным побережьем и конфисковали все большие лодки. Самолеты патрулировали над побережьем, чтобы помешать бегству. Немцы обращались с пленными достаточно гуманно, но это вскоре изменилось, когда стало понятно, что в горах скрывается много британских солдат и греческих партизан. Им начали грозить казнью, если они не сдадутся. Тем не менее, еще в конце 1941 года в горах скрывалось не менее 500 британских солдат.

Потери обеих сторон в ходе 12-дневной битвы за Крит были очень велики. А результаты битвы мы рассмотрим далее.

Рапорт Каннингхэма после битвы описывает все детали трагических усилий флота и понесенных им потерь при попытках помочь армии. Он воздает должное офицерам и матросам, участвовавшим в боях.

«Нелегко представить, каким тяжелым испытаниям подверглись люди и корабли. Не считая накапливающегося воздействия продолжительных морских походов, следует помнить, что команды кораблей не могли даже надеяться на битву с врагом. Вместо этого они испытывали постоянное беспокойство за тысячи своих соотечественников, которых они пытались спасти. Эти люди были измучены и подавлены. Им требовался отдых, но корабли были настолько переполнены, что это оказывалось невозможно. Моряки начали эвакуацию, уставшие почти до предела, и они действовали под жесточайшими воздушными атаками, которые совсем недавно нанесли флоту болезненные потери.

Не следует ожидать почестей и славы от этих операций по обеспечению отступления. Однако я чувствую, что проявленное упорство заслуживает быть отмеченным.

Я не раз чувствовал, что наступил тот момент, когда уже нельзя ничего просить от этих офицеров и матросов, измученных физически и морально событиями последних дней и собственными усилиями. Даже сейчас вряд ли мы представляем, насколько близкой была опасность сломаться, однако эти люди сумели преодолеть все. И я верю, что это не будет забыто».

По завершению эвакуации Каннингхэм получил персональное послание от генерала сэра Арчибальда Уэйвелла, в котором тот благодарил флот.

«Я хочу выразить вам и всем вашим подчиненным глубочайшую признательность и восхищение армии на Среднем Востоке за великолепную работу Королевского Флота по эвакуации войск с Крита. Мастерство и самопожертвование, с которыми проводилась эта трудная и опасная операция, никогда не будут забыты. Они образовали новые тесные узы между нашими родами войск. Наша благодарность и сожаление о ваших потерях».

В тот же день маршал авиации Теддер прислал следующее письмо:

«Могу ли я выразить от своего лица и от лица всех КВВС на Среднем Востоке восхищение тем, как Королевский Флот в очередной раз сделал то, что казалось невозможным».

Я должен также процитировать 2 письма, написанные вскоре после эвакуации майором Ианом Мэнсоном из 23-го батальона 5-й новозеландской бригады.

«Большинство из нас потерял все пожитки и удрали (из Греции) только с тем, что было на нас.

В течение первой недели на Крите мы оправились, а потом начали готовиться к обороне острова. Битва длилась 12 дней и стала очень грустным уроком. Мы имели достаточно еды, но не могли согреть ее. В течение 12 дней мы не получили даже чашки чая. Все было против нас с самого начала. Никто не может сражаться с самолетами штыками. Эвакуация началась с пешего перехода по горам длиной 50 миль. Мы двигались ночами, а днем вели арьергардные бои. Я смылся с Крита В Александрию на борту эсминца («Низам», 31 мая), делавшего 35 узлов. Корабль содрогался от носа до кормы».

После лечения в госпитале майор Мэнсон написал:

«Мы надеемся, что в следующий раз, когда мы будем сражаться, отступления не будет. Новозеландцы никогда не смогут отблагодарить Королевский Флот за его работу, которая стоила таких потерь в людях и кораблях, чтобы вывезти нас из Греции и с Крита».

Это оценка, которой Королевский Флот может только гордиться. Потребуются годы, чтобы оправиться от тяжелейших потерь, но вековые традиции остались непоколебимы.