Тайсо[28], стать «провинцией мира», где такие люди, как Генрик Ибсен и Лев Толстой, «не являются более иностранцами»{200}.

Партийные политики бросают вызов олигархам

Конституция Японской империи, объявленная 11 февраля 1889 г., вводила трехчастное разделение власти и ответственности. По плану Ито, основной закон ставил императора в центр политической системы, определяя его как носителя суверенитета. Согласно конституции, император назначал министров, объявлял войну и заключал договора. Хотя Ито и его товарищи подразумевали, что император будет исполнять роль главы государства, реальную власть они оставляли премьер-министру и его кабинету. Согласно планам Ито, министрами должны были становиться мудрые и расчетливые люди, которые при принятии судьбоносных решений будут исходить из интересов нации в целом. В то же самое время создатели конституции ощущали необходимость допустить, до некоторой степени, участие в политической жизни и простых граждан. Это позволило бы использовать энергию народа на пользу государства. В этом отношении конституция предоставляла населению право избирать Палату Представителей, в сферу компетенции которой входило законодательство и участие в формировании бюджета.

В 90-е гг., даже при наличии конституции, ведущая роль при определении и осуществлении государственной политики принадлежала по-прежнему олигархам. Эти люди рисковали всем, сражаясь за свержение режима Токугава, а затем боролись за превращение Японии в индустриальную державу. Поэтому естественно, что Ито и его коллеги пытались сохранить за собой центральные позиции в национальной политике. Для осуществления этой цели они изобрели одну практику, выходившую за рамки конституции, но позволявшую им монополизировать право на место премьер-министра и определять состав кабинета. После объявления конституции император начал употреблять для определения некоторых опытных политиков термин гэнрё, «старшие государственные деятели». Они давали ему советы по различным аспектам государственного управления, в том числе и при назначении министров. Первыми двумя лидерами Мэйдзи, которые были названы старшими государственными деятелями в 1889 г., были Ито и Курода Ки-ётака. Немного позже этой чести удостоились Мацуката Масаеси и Ямагата Аритомо. Будучи неформальными советниками трона, гэнрё просто назначали друг друга на ведущие посты. В ближайшие десять лет, последовавшие за принятием конституции, Ито, Курода, Мацуката и Ямагата по очереди занимали должность премьер-министра. Кроме того, олигархи и те, кто их поддерживал, занимали ключевые позиции в кабинете. Мацуката был министром финансов в кабинете Ямагата, Ямагата был министром внутренних дел в кабинете Курода, Курода — министром коммуникаций у Ито и т. д.

Многие японцы, однако, расценивали созыв первого парламента, состоявшийся в ноябре 1890 г., как начало новой эры в японской политике. Журналисты высказывали разочарование по поводу концентрации власти в руках самоназначающегося кабинета, внутри которого власть передается по кругу, из рук в руки. Читающая публика с этой точкой зрения соглашалась. Опрос, проведенный в 1899 г. журналом Тайё с целью выяснения, кто из национальных деятелей пользуется наибольшей популярностью и уважением, показал, что ни один олигарх не смог приблизиться по числу голосов к таким людям, как Фукучи Гэнъичиро («журналист»), Сибусава Эиичи («бизнесмен») или Фукудзава Юкичи («просветитель»). На самой политической арене закаленные ветераны Движения за народные права критиковали кабинеты 90-х за отсутствие в их идеологии либеральных демократических принципов. Называя себя «народными лидерами», такие люди, как Итагаки Тайсукэ и Окума Сигэнобу, которые ранее выступали против, по их собственному выражению, «правительства клики», создали политические партии, чтобы получить места в парламенте. Настойчиво и упорно партийные политики прорывались в коридоры власти. И они в конце концов вырвали рычаги правления из рук олигархов и их ставленников. В период Тайсо началась эпоха партийного управления, когда, как правило, главы ведущих политических партий занимали пост премьер-министра и назначали свои кабинеты.

Сражение за контроль над политической судьбой Японии началось 1 июля 1890 г., когда японские избиратели впервые отправились на участки для голосования. Им предстояло избрать 300 депутатов Палаты Представителей. Результаты голосования ободрили сторонников «народных партий». Политики, связанные с Кайсинто, возглавляемой Окума, и Риккен Дзиюто Итагаки, которая официально оформилась как партия в марте следующего года, завоевали большинство в парламенте. В сумме они получили 171 место. После начала работы парламента представителям партий не потребовалось много времени, чтобы взять в свои руки рычаги власти. Раз за разом, на протяжении 90-х гг. XIX столетия депутаты брали слово, чтобы метнуть очередную словесную бомбу в министров или раскритиковать политику правительства. На первых сессиях парламента Танака Содзо обличал чиновников, которые сквозь пальцы смотрели на загрязнение окружающей среды в Асио. Другие партийные политики в то же время нападали на премьер-министров за «провал» их попыток добиться пересмотра неравноправных договоров (что, вероятно, было темой самых эмоциональных выступлений в парламенте в начале 1890-х) или выдвигали такие лозунги, как «Облегчить жизнь народа!», в ответ на предложения кабинетов министров повысить налоги.

Наиболее мощным оружием парламентариев было их конституционное право принимать участие в обсуждении годового бюджета правительства. Ощущая, что они нащупали ахиллесову пяту премьер-министра, партийные политики быстро наточили свои стрелы. Депутаты Палаты Представителей первого созыва добились сокращения расходов, предложенных кабинетом, на 11 %, и такие же требования выдвигались депутатами практически всех последующих созывов. Согласно конституции, в случае несогласия парламента с предложенным бюджетом, кабинет может придерживаться цифр расходов, принятых в прошлом году. Однако ни один премьер-министр так и не пожелал воспользоваться этим правом в десятилетие, когда международная напряженность нарастала и интересы национальной безопасности требовали постоянного увеличения расходов на вооружение. Соответственно, почти каждый год премьер-министры были вынуждены идти на определенные уступки парламентариям, чтобы сохранить в неприкосновенности основную часть своих требований.

Кипучая деятельность, развернутая парламентариями в начале 1890-х, привела к возникновению у многих гэнрё стойкой антипатии к партиям. Они осуждали «партизанских» политиков за «слепое» следование своим «узким эгоистичным целям» и за их «разрушительное» поведение, которое делает «невозможным» осуществление премьер-министром и его кабинетом эффективного управления. Не довольствуясь словесной перепалкой, некоторые олигархи искали более изощренные способы ограничения влияния партий. Уже 12 февраля 1889 г., чуть более чем через сутки после того, как император лично передал ему в руки текст конституции, премьер-министр Курода высказался против присутствия партийных политиков на правительственных постах. Поскольку правительство служило императору, а не народу, пояснял свою позицию Курода, на министерские посты следует назначать людей национального масштаба, чтобы кабинеты могли «в любой ситуации оставаться в стороне от политических партий и, таким образом, следовать по пути справедливости»