Родство названных религий определяется тем, что все они восходят к единому истоку – к вере в единого, живого, невидимого Бога – Творца всего мира, к вере, которую исповедовали древние семитские племена с начала II тыс. до н. э. Все эти религии – христианство, иудаизм и ислам – исследователи предложили называть авраамическими – по имени древнего легендарного предка (праотца, патриарха) семитских племен, вышедших из южной Месопотамии в начале II тыс. до н. э., Авраама (по-еврейски Абрахама, по-арабски – Ибрахима), от которого ведут свое происхождение как евреи, так и арабы, и с именем которого древние тексты Священного Писания (Библии) связывают первое откровение о Едином Боге и о вере в него. В связи с этим библейский Авраам, как получивший это откровение, именуется пророком.

Авраам и его прямые потомки Исаак и Иаков не раз получали чудесные откровения о том, что Бог, в которого они верят, произведет от них многочисленный народ, даст ему во владение обетованную Святую землю и превознесет этот народ в славе над всеми другими народами. Народ этот должен хранить верность Богу, а Бог будет выступать по отношению к этому народу милостивым покровителем и одновременно ревностным охранителем. В этом состоит союз – Завет Бога с его народом и вообще с человечеством в лице избранного народа. Такова, говоря кратко и упрощенно, общая идейная предпосылка для возникновения и развития трех авраамических религий.

Однако в трактовке и понимании данного пророчества и существа Завета три названных религии расходятся. Древние евреи считали себя наиболее прямыми потомками Авраама, и далее, Исаака, Иакова и двенадцати его сыновей, расселившихся своими родами по Святой земле, ныне имеющей географическое название Палестина (территория государства Израиль). Именно этот народ был выведен в середине II тыс. до н. э. пророком Моисеем из Египта, получил десять заповедей на Синае, строгим исполнением которых скреплялся Завет. Этот народ обрел из своей среды немало других пророков, среди которых Самуил, Давид, Соломон, Илия, Елисей, Даниил, Исайя, Захария, Иеремия и др., которые в своих проповедях и писаниях проясняли понимание Бога и его воли, обличали беззакония народа, его отступления от веры и предсказывали приход прямого Божьего посланника – Мессии.

Наконец, именно древние евреи собрали писания пророков – все это множество книг (50 книг считаются каноническими), написанных примерно с середины II тыс. до н. э. и до IV в. до н. э., – воедино в Священное Писание (по-еврейски Танах, по-гречески Библию). Писание понималось как Слово Божие, в котором были даны все необходимые ориентиры религиозной и культурной жизни в соответствии с тем Заветом, который заключил Бог с человечеством в лице избранного народа. Но со временем в трактовках всего этого наследия в среде еврейского народа начали проступать мотивы формального подхода, представления о своеобразном накоплении праведности, выражавшейся в скрупулезном исполнении всех запретов и повелений (особенно активна здесь была традиция школы фарисеев). Распространилась тенденция аналитического изучения Писания и знания всех буквальных деталей пророчеств (школа книжников). И наконец, появилась трактовка смысла этих пророчеств не столько в ключе идеи обретения человеком единства с Богом, сколько в ключе отделения еврейского народа, как святого народа, от других недостойных народов и понимания Мессии в качестве некоего грядущего героя, который победит врагов и даст богоизбранному народу владычество над миром и богатство на земле.

Все эти мотивы уже явственно проступали в I в. н. э., когда совершал свой земной путь Иисус Христос и когда из недр ветхозаветной веры зародилось христианство – вера Нового Завета. Но эти мотивы усилились и развились далее, когда в середине I в., в лице своих религиозных властей и в большой своей массе, еврейский народ отверг христианство и на почве древней (ветхозаветной в терминологии христиан) веры начал формироваться так называемый раввинистический (от слова раввин – религиозный учитель), или талмудический, иудаизм.

Талмуд – это совокупность книг, созданных еврейскими раввинами в период с II по VII вв. н. э., ведущий смысл которых состоял в сложнейшей детализации системы запретов и повелений, пронизавших все стороны жизни, посредством точного исполнения которых истинные представители святого еврейского народа могли накапливать праведность, отделяя себя от окружающих нечестивых народов. В талмудическом иудаизме именно этот народ начал далее пониматься как коллективный Мессия – как собирательный сын Божий, достойный чудесного покровительства со стороны Бога, точно выполняющего свое обещание возвеличить этот народ над всеми народами и обогатить его. Позднее, в конце XIX в., это, по сути, религиозно-националистическое учение нашло развитие в аналогичной политической идеологии сионизма, являющейся официальной идеологией современного государства Израиль.

Христианство же трактовало древние пророчества совершенно иначе. Завет был адресован Богом не отдельному народу, а человеку как таковому, хотя и «вначале иудею, потом и эллину» (греку, шире – язычнику). Собственно, согласно книге Бытия – первой книге Библии, Бог сотворил не какой-то народ, но именно человека (первочеловека Адама) как образ и подобие Бога. Человек, сохранив этот образ как неотъемлемое свойство, утратил, однако, подобие Богу, по символическому выражению Писания, вкушая плоды «от древа познания добра и зла». Но вот Бог сам воссоздает в человеке это подобие, благодаря воплощению в мире Единородного Сына Божьего Иисуса Христа – Бога и одновременно человека («Сына человеческого»). Таким образом Мессией (по-гречески Христом) является Богочеловек Христос – живой и конкретный образец восстановления образа и подобия Бога в человеке. Богочеловек Христос предстает как посредник для приобщения человека к состоянию внутренней связи с Богом – к жизни во Христе. Такое понимание откровения Бога в его воплощении – вочеловечении, адресованное человеку как таковому, придавало христианству характер мировой религии, обращенной ко всем народам и культурам мира. Это давало вере в Бога не только возвышенный религиозный, но и глубокий антропологический смысл. Человек как таковой, способный восстановить в себе богоподобие как жизнь во Христе, начинал пониматься как сын Божий, в терминах христианского богословия – как сын «по усыновлению». А главное, человек понимался как предназначенный и призванный к воссозданию подобия Богу, к внутреннему единству с Богом: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48).

Христианство, по крайней мере, христианство первых времен, еще не подвергшееся поздним догматическим трансформациям, отвергает формальное понимание религиозной праведности, противопоставляя букве закона дух Божьей благодати. По словам Христа, более важно иметь внутреннее состояние связи с Богом, чем внешнюю праведность и отсутствие внешних проступков, грехов перед законом. Лучше и достойнее иметь покаянное состояние видения себя глазами Бога – в свете высшей Истины, чем благодарить Бога за то, что он дает человеку быть, якобы, во всем праведным (притча о мытаре и фарисее (Лк. 18:8–14); слова о благоразумном разбойнике (Лк. 23:40–43) и др.).

Внутренняя связь с