чай. Алексей Палыч, ваша «пушка» работает?

– Должна, – сказал Алексей Палыч. Ещё с вечера он скрутил из ваты фитиль, обжёг его и засунул в корпус своей шариковой ручки, вынув стержень. Сегодня всё пошло быстрей, чем вчера: фитиль – вата – бумага – костёр.

Пока Борис ходил за водой, ребята свернули палатки. Чай вскипел быстро, его разлили по кружкам; Алексей Палыч и Борис прихлёбывали из мисок.

Целая палка колбасы была разделена на девять частей. С утра есть не очень хотелось. Жевали лениво, понимая, что нужно, иначе днём быстро выдохнешься.

– Ой, – вскрикнула вдруг Валентина и поперхнулась. – Со… Со… Со…

Чижик деловито врезал ей кулаком по спине. Она выплюнула кусок колбасы в ладонь.

– Не жадничай, – посоветовал Шурик.

– …бака… – закончила Валентина, указывая рукой.

Неподалёку от них, вытянув передние лапы, лежала на брюхе собака. Нос её страстно втягивал в себя колбасные запахи; глаза, всё понимающие, смотрели на ребят пристально и выжидательно. «Позови, – говорили эти глаза, – и я сразу приду. Я приду к тебе на всю жизнь, если ты согласишься».

– Собачка, как тебя зовут? – спросила, почти пропела, Валентина.

Собака почувствовала интонацию и встала. Хвост её закрутился со скоростью вертолётного ротора. Она уже понимала, что гнать её не будут, и ждала указаний.

Это был вполне современный поселковый пёс. Не большого и не маленького роста. Типичная помесь забалованных дачных терьеров и деревенских дворняжек. Современность его складывалась из небольшой бороды и шерсти голубовато-серого цвета. Ну, борода одинаково модна сейчас и для хозяев, и для собак. До голубого цвета бород сами хозяева ещё не докатились, но голубых терьеров очень уважают в больших городах.

Валентина бросила кусок недожёванной колбасы. Возможно, поселковый пёс впервые в жизни видел такой замысловатый продукт, но уговаривать его не пришлось.

– Ну, иди к нам, – позвала Валентина.

Пёс, конечно, знал эти слова. Он сорвался с места и на радостях сделал круг около костра, взбрыкивая задними ногами. Затем отбежал в сторону, полаял на север и на восток, как бы сообщая, что кругом затаились враги, но он здесь и никому не позволит обижать своих новых друзей. Потом подпрыгнул на месте и только после этого подошёл к ребятам и уселся, склонив голову набок. Весь вид его говорил: ну как, вам понравилось? Вы поняли, что я ваш, я хороший; я преданный и неизбалованный; я вовсе не из тех собак, которые по утрам лежат с сигаретой в постели, а хозяин подаёт им кофе и бутерброд с ветчиной.

Этот маленький спектакль зрители оценили.

В артиста полетели кусочки колбасы и хлеба.

Он не отказался.

Никто даже и не заикнулся о том, что пёс пойдёт вместе с группой. Об этом все уже знали и так. Оставалось выяснить его имя.

– Шарик… – Наклоном головы пёс выразил своё согласие.

– Жулик… – Против этого тоже не было возражений.

– Джульбарс…

– Акбар…

Пёс внимательно слушал. Уши, обросшие длинной шерстью, шевелились. Шерсть с живота и хвоста свисала щёточкой. Такой собакой хорошо было бы, наверное, вытирать пол.

– Он похож на веник, – сказала Валентина. – Веник, ко мне.

Пёс подбежал к ней, упёрся лапами в колени и лизнул в нос.

Так он и остался Веником.

Когда стали укладываться, Борис подошёл к Стасику:

– Давай я тоже понесу что-нибудь.

– Сейчас придумаем, – сказал Стасик. – Только вот что… Я вчера весь день хотел спросить: как вы к нам попали? Раньше нам Елена ничего не говорила.

– Так получилось. Не знаю, как объяснить…

– А ты попробуй, я умный.

Борис кивком головы указал на Лжедмитриевну:

– Вы давно её знаете?

– Вообще-то, давно. Она ведь в нашей школе училась. А идём с ней в первый раз. В прошлом году она с другой группой ходила. А ты давно её знаешь?

– Сутки, – сказал Борис.

– Тогда почему тебя взяли?

– Понимаешь… трудно всё объяснить. Я не хочу тебе врать. Только ты никому не говори.

– Договорились.

– Понимаешь… она… Она вроде преступницы, а мы с Алексеем Палычем за ней следим.

– Та-ак… – протянул Стасик, – умней ты ничего не придумал?

– Вот видишь, – сказал Борис, – а я ещё не всю правду, а только кусочек…

– Ладно. Понесёшь палатки, всё нам будет полегче.

– А ты никому не скажешь?

– Ты хочешь, чтобы ещё и меня за идиота считали?

Из этих слов можно было понять, что один идиот уже есть. Но то, что Лжедмитриевна «преступница», это ещё, как говорят, семечки. Вот им бы настоящую правду сказать! Нет, видно, ТАМ рассчитали неплохо, наверное, ТАМ знали – люди верят в чудеса только тогда, когда в них нуждаются.

Борис принялся скатывать палатки в тючок.

Алексей Палыч тоже потребовал свою долю.

– Не нужно, – сказал Стасик. – Вы будете подавать научные идеи. Вперёд, орлы и вороны!

И снова группа вытянулась в цепочку. Веник задержался на стоянке, подбирая колбасные шкурки. Когда пёс пристал к их компании, у Алексея Палыча возникла надежда, что он как-то разоблачит неземное происхождение или электронное нутро Лжедмитриевны – заворчит или облает. Но этого не случилось даже тогда, когда собаку Лжедмитриевна нахально погладила. Видно, она была подготовлена всесторонне. Борис шёл позади всех. Тючок нести было неудобно: приходилось перекладывать его с одного плеча на другое. Во время одной из остановок Борис услышал шорохи за спиной – Веник догонял группу. В зубах он нёс что-то светлое, не то кость, не то палку. Борис протянул руку. Веник доверчиво положил на его ладонь светло-зелёный тюбик. Борис отвернул колпачок. Горлышко тюбика было запечатано металлической плёнкой. Это означало, что мазью не пользовались и, следовательно, доставать её из коробки было незачем.

Впереди Алексей Палыч остановился, поджидая соучастника.

Борис протянул ему тюбик:

– Веник нашёл на стоянке.

– Это ещё ни о чём не говорит, – сказал Алексей Палыч. – Могли случайно выронить.

– Все пять?

– Могли случайно не положить.

– Один положили, а четыре нет? – спросил Борис. – Это она… зуб даю, это она, Алексей Палыч!

– Я у неё спрошу.

– Ха! – сказал Борис. – Так она вам и ответит.

Группа уходила. Алексей Палыч молча потянул к себе свёрток с палатками. После короткой борьбы он остался у Бориса, и оба бросились в погоню.

Ребята шли так же целеустремлённо, как и вчера. Утром Алексей Палыч думал, что свалится на первом километре, но сейчас было заметно легче, чем вчера. Боль в мышцах постепенно исчезла, в них ощущалась приятная теплота и упругость. Жить было можно. В других обстоятельствах Алексей Палыч, человек, в общем-то, сдержанный и дисциплинированный, может быть, и порадовался бы,