тоном, будто ей не жизнь спасли, а уступили место в автобусе.

– Вы не умеете плавать? – спросил Алексей Палыч.

– Кажется, так.

– Зачем тогда лезть в воду?

– Я об этом не знала. – «Мадам» даже пожала плечами, словно и объяснять тут нечего.

Алексей Палыч понемногу возвращался в прежнее состояние.

– Хотел бы я знать, о чём вы ещё не знаете? – спросил он. – То вы ведёте группу в болото, то выясняется, что руководитель не умеет плавать. Что будет дальше?

– Всё равно изменить ничего нельзя.

– А если бы вы утонули?

– Это другое дело.

– Ну, тогда тоните, – предложил Алексей Палыч. – Больше я вас не буду спасать.

Лжедмитриевна впервые взглянула на Алексея Палыча с интересом.

– Ну, – замялся Алексей Палыч, – возможно, и буду. Даже скорее всего буду. Но не от большого желания. Это что-то вроде инстинкта: мало кто может равнодушно смотреть, когда гибнет… – тут Алексей Палыч запнулся, ибо точно не знал, кто стоял перед ним, – что-то живое, – закончил он не слишком определённо.

– Вы хотите сказать, что разум заставляет вас желать моей гибели, а что-то другое заставляет меня спасать? Но что может быть сильнее разума? Мне это непонятно.

– Подозреваю, что вам многое непонятно, – сказал Алексей Палыч, понемногу возвращаясь в агрессивное состояние.

– Конечно, – согласилась Лжедмитриевна, – иначе я была бы не здесь, а дома.

– Вот и возвращайтесь домой! А мы выведем группу обратно.

– Попробуйте им об этом сказать.

Алексей Палыч мысленно сплюнул и вернулся к Борису. О том, чтобы говорить с группой сейчас, не могло быть и речи.

– Чего вы с ней там – за ручку? – спросил Борис.

– Да так… ещё раз попробовал уговорить вернуться. Не вышло.

– И не выйдет. Рука-то у неё хоть настоящая?

– То есть?..

– Человеческая?

– Вполне, – со вздохом сказал Алексей Палыч.

После купания ребята начали организовывать переправу. Всё оказалось очень просто. Стасик, зажав в зубах конец верёвки, переплыл на ту сторону и обвязал верёвку вокруг ствола. Другой конец закрепили повыше, на этом берегу. Рюкзаки, подвешенные на карабинах, переехали через реку. Ребята, Алексей Палыч и Борис – им всё же пришлось раздеться – переплыли сами.

Алексей Палыч ожидал посрамления лжекандидата в мастера спорта. Оно не состоялось. Скорее, наоборот. Под предлогом проверки снаряжения «мадам» села в петлю, прикреплённую карабином к верёвке, и лихо, чуть ли не под аплодисменты, скользнула на ту сторону.

Обманутый Алексей Палыч, натягивая брюки прямо на мокрые трусы, уже сожалел о своём благородном поступке.

Июнь 6

Изобретение огня

После купания идти стало легче, но ненадолго. Затаившаяся на время усталость быстро вернулась. Алексей Палыч чувствовал некоторую слабость в ногах, пустой желудок взвыл с новой силой.

Группа форсировала небольшой овражек, поросший ольхой и тощим березняком. По дну овражка струился ручей, впереди начинался чистый сосновый бор.

Стасик, шедший впереди, остановился.

– Привал? – спросил он, обращаясь к Лжедмитриевне.

– Решай сам.

– Привал! – скомандовал Стасик.

– И ночлег, – добавила вторая девочка. – Место хорошее, а что там впереди – неизвестно. Да, Елена Дмитна?

– Решайте сами.

Теперь видно было, что ребята тоже устали. Но никто не настаивал на ночлеге. Однако, когда Гена предложил «сделать» ещё несколько километров, ему дружески посоветовали «закрыть пасть». Гена охотно послушался и первым скинул рюкзак на землю.

Алексей Палыч считал, что в таких случаях решать должен руководитель похода. Но лжекандидат в мастера только наблюдала, хотя и внимательно.

Отсюда следовало, что она была прирождённой демократкой и не хотела приказывать по мелочам, или… или просто не знала, что нужно делать.

Ребятишки работали чётко. На них было просто приятно посмотреть. По-деловому и без суеты они расшнуровали рюкзаки, достали спальные мешки, колышки-уголки для растяжек. Появились палатки-душегубки – низкие, двухместные; в них можно было только лежать, но зато они занимали мало места.

Лжедмитриевна натягивала свою палатку одна. Расстелила её на земле, растянула дно на колышках, затем поставила стойки и принялась за растяжки. Получалось у неё вполне прилично. Наверное, тренировалась у себя дома на каком-нибудь полигоне.

Наблюдая за всей этой разумной суетой, Алексей Палыч томился без дела. В походах он не бывал, и сейчас до всего ему приходилось доходить своим умом. Наконец его осенило.

– Очевидно, потребуются дрова? – сказал он в пространство.

Его услышали.

– Очевидно, – отозвался Стасик.

– Сейчас, сейчас, – обрадовался Алексей Палыч. – Боря, идём.

Алексей Палыч и Борис направились к лесу.

– Эй, эй! – крикнули им сзади.

Блеснув на солнце остро заточенным лезвием, топорик ударился о землю совсем рядом.

– А если бы чуть левее? – задумчиво сказал Алексей Палыч.

– Я же говорю – придурки, – отозвался Борис.

– Ну, это ты зря… Ребята хорошие, мне они нравятся.

– У вас все хорошие. А так не бывает. Что в ней хорошего?

Алексей Палыч без труда понял, что речь идёт всё о той же Мартышке. Конечно, в ней всё было отвратительно: и то, что она подошла, и то, что улыбнулась, и что обратно бежала вприпрыжку, и что несла тяжёлый рюкзак, в то время когда Борис шёл налегке. Даже купальник был у неё мерзкий – совсем новенький, красный в белый горошек.

– Боря, – сказал Алексей Палыч, – в своей неприязни к девочкам ты становишься однообразным. Это не оригинально. Конечно, многие проходят эту стадию… Но пора из неё выходить. Всё-таки женщины – половина человечества. Даже, говорят, – лучшая половина.

Одно из достоинств Бориса заключалось в том, что он был человеком практическим. Он сразу увидел, что учителя понесло, что тот замедлил шаг и даже собирался остановиться.

– А дрова? – спросил Борис.

– Что дрова? Ах, дрова… Действительно, нас же ждут.

Они шли по лесу, отыскивая сухие, тонкие сосны. Борис надрубал их топором, Алексей Палыч обламывал. Скоро набралось по два хороших пучка стволов. Взвалив пучки комлями на плечи, друзья поволокли их к месту стоянки.

Тут нет никакой оговорки. Алексей Палыч и его ученик Борис на самом деле были друзьями. Разница в возрасте компенсировалась общим увлечением и общими хлопотами. Увлечение – электроника. Общие хлопоты – с предшественником Лжедмитриевны. Десять дней увёрток и риска, обманов и бескорыстия, мелких хищений и благородных поступков скрепили их дружбу, как десять лет. Они стали сообщниками. Возможно – предателями нашей планеты, возможно – благодетелями чужой.

Оба они были связаны одной верёвочкой, и верёвочка тянулась в Большой Космос.

Как бы только не запутаться в этой верёвочке.

Возле палаток, выстроившихся по одной линии, уже окопали кострище; две рогульки с перекладиной поддерживали котелок и бидон вместо чайника.

Паренёк,