перехватил его правое запястье. А потом с криком ярости, одев его руку в лед, я сломал ее пополам выше запястья – и поймал кинжал в воздухе, прежде чем он успел упасть на пол.

Освободившись, Красный Король сделал несколько неверных шагов прочь от меня. Даже ослепленный и обезумевший от боли, он оставался опасен. Энергия, которую он швырял наугад, прожигала дыры в каменных стенах. Алая молния, напоминающая изящный орнамент, угодила в одного из Повелителей и разрубила бьющегося вампира пополам.

Старейший вампир Красной Коллегии оглушительно орал в агонии, пока океан его подданных надвигался, чтобы захлестнуть нас.

А самый молодой вампир Красной Коллегии, Сьюзен, припала на четвереньки у тела Мартина, уставившись на свои руки.

Секунду я наблюдал, как лопается кожа на подушечках ее пальцев. На моих глазах пальцы ее начали удлиняться, ногти превращались в когти, вздувшиеся мышцы с видимым, даже слышимым мучительным усилием рвали стягивающую их кожу. Сьюзен смотрела на них угольно-черными глазами, качая головой; лицо ее превратилось в кровавую маску. Она стонала, по телу ее пробегала дрожь.

– Сьюзен, – произнес я, опускаясь перед ней на колени.

Храм сотрясался от завывания темных энергий. Я осторожно приподнял ее подбородок.

Она подняла на меня взгляд, измученная, перепуганная, с отчаянием на лице.

– Они идут, – хрипло проговорила она. – Я их чувствую. Снаружи. Внутри. Они идут. Боже мой!

– Сьюзен! – крикнул я. – Вспомни про Мэгги!

Взгляд ее, похоже, сфокусировался на мне.

– Они хотели Мэгги, потому что она была младше всех, – продолжал я ледяным от напряжения голосом. – Потому что ее смерть забрала бы вместе с ней и всех нас.

Она стиснула руками живот, который отвратительно бугрился, перекашивался и содрогался, но не сводила глаз с моего лица.

– Теперь младшая ты, – свирепо шипел я. – Младший вампир во всей проклятой Коллегии. Ты можешь убить их всех.

Она вздрогнула и застонала, и я буквально видел, как раздирают ее противоборствующие желания. Но взгляд ее обратился на Мэгги, и она стиснула зубы.

– Я… не думаю, что смогу это сделать. Я не чувствую рук.

– Гарри! – отчаянно крикнула Мёрфи совсем рядом, за дверью. – Они идут!

Молния расколола небо за стеной, и последовавший за ней удар грома, наверное, зарегистрировали сейсмодатчики на всем континенте.

Какофония магического боя вдруг затихла. Ненадолго – не больше чем на пару секунд.

Сьюзен снова посмотрела на меня глазами, полными слез.

– Помоги мне, Гарри, – прошептала она. – Спаси ее. Пожалуйста.

«Нет! – кричало во мне буквально все. – Это несправедливо. Я не должен делать этого. Никто и никогда не должен этого делать».

Но… у меня не было выбора.

Я сообразил, что уже поднимаю Сьюзен одной рукой. Девочка съежилась в комок, крепко зажмурив глаза, и времени у меня не оставалось. Как можно более осторожно я столкнул ее с алтаря на пол – тем более что пронизывавшие храм дикие энергии угрожали ей там в меньшей степени.

Я положил Сьюзен на алтарь.

– С ней все будет хорошо, – сказал я. – Обещаю.

Она кивнула. Тело ее сотрясали конвульсии, с губ срывались стоны. Она выглядела испуганной, но кивнула.

Я прикрыл ей глаза левой рукой.

Я прижался губами к ее рту – коротко, нежно. Рот был соленым от крови и слез, ее и моих.

Я увидел, как губы ее складывают слово: «Мэгги…»

И я…

Я воспользовался ножом.

Я спас ребенка.

Я выиграл войну.

Господи, прости меня.

Глава 49

Все изменилось в ту ночь, когда погибла Красная Коллегия. Это вошло в учебники истории.

Во-первых, необъяснимое обрушение нескольких сооружений Чичен-Ицы. Разрушить древний город не смогло тысячелетнее наступление джунглей, однако получасовое махалово сверхъестественных соперников, хорошо знающих свое дело, способно разнести по кирпичику целые городские кварталы. Позже это приписали исключительно мощному локальному землетрясению. Чего объяснить не смогли, так это трупы – многие с зубами, носящими следы стоматологических технологий столетней давности, или сердцами, безжалостно вырванными из груди, или пораженные странными мутациями, вследствие которых кости мало напоминали человеческие. Опознать удалось менее пяти процентов тел – все они принадлежали людям, бесследно исчезнувшим в последние десять или пятнадцать лет. Собственно, такому скоплению в одном месте пропавших тоже не нашли объяснения, хотя выдвигалось несколько теорий – и ни одна не приближалась к истине.

Я мог бы вещать эту истину с горных вершин, но мне поверили бы не больше, чем любому психу. Все ведь знают, что вампиров не существует.

Во-вторых, это вошло в учебники в связи с внезапными исчезновениями или убийствами высокопоставленных лиц, бизнесменов и финансистов по всей Латинской Америке. Ответственность за это возложили на наркокартели, даже в тех странах, где они никогда не обладали достаточно сильным влиянием, чтобы прибегать к такой тактике. Военное положение ввели практически везде к югу от Техаса, и в восьми или десяти странах в одну и ту же ночь вспыхнули революции.

Я слышал, природа не терпит пустоты – правда, если это так, я никак не возьму в толк, почему девяносто девять и девять до энного знака процентов Вселенной состоит из вакуума. Но я точно знаю, что правительства его не терпят и всегда спешат его заполнить. И преступники тоже. Что, возможно, говорит нам больше о людях, чем о природе. Значительная часть южноамериканских наций с трудом, но сохранила равновесие. Центральная Америка превратилась в зону боевых действий, когда различные силы предъявили претензии на территории, оставленные вампирами.

И наконец, это вошло в учебники сверхъестественного сообщества как ночь дурных снов. Вплоть до следующего заката весь Паранет гудел от повышенной активности, когда рассеянные практически по всей планете мужчины и женщины делились друг с другом содержанием кошмаров, приснившихся им в эту ночь. Больше других этому оказались подвержены беременные женщины и только что разрешившиеся от бремени матери. Некоторых пришлось госпитализировать. Сны приснились практически всем, обладающим хоть маленькой толикой магических способностей. Содержание снов, впрочем, отличалось мало: мертвые дети. Мир в огне. Смерть и ужас, неудержимой волной распространяющиеся по земному шару, уничтожающие все, что хоть отдаленно напоминает порядок или цивилизацию.

Я не помню, что происходило по окончании ритуала. В моей памяти зияет пробел длиной примерно две минуты. У меня нет никакого желания выяснять, что там было.

Следующее, что я помню, – это как я стою на верхней ступени лестницы с Мэгги на руках, завернутой в тяжелый плащ из перьев, оставшийся от ее матери. Она все еще дрожала и тихо всхлипывала, но уже не от страха, а от нервной реакции на пережитое и от усталости. Разорванные кандалы лежали на камнях у меня за спиной. Не