Тари хотел только возразить, что он давно не является слугой, и уж тем более не собирается служить ему, но наткнувшись на острый взгляд, предусмотрительно подавил возражения.

— Пожалуй, вино тоже куплю, — пробормотал он, с ужасом понимая, что ему придётся провести весь вечер с Хелем Пустынником, находящимся к тому же не в в самом лучшем настроении. Без выпивки тут точно не обойтись.

Как только Тари ушел, некромаг вернулся к двери подвала.

— Эй, дух, — громко сказал он, — самое время выходить. Если ты не хотел встречаться с салдорцем, то теперь я избавил тебя от него.

Тишина, кажется, стала ещё тяжелее. Некромаг тяжело вздохнул, и достал из невзрачной заплечной сумки кинжал с тёмным, испещрённым рунами лезвием. И вогнал клинок в дверь по рукоятку, как будто она была из пробки, а не крепкого дуба. По дереву поползли трещины, а затем дверь просто развалилась, освободив Анхельму проход.

— Я захожу, — тихо предупредил он, и шагнул в холодную тьму.

Спустившись по узкой, грозившейся в любой момент развалиться под тяжестью взрослого мужчины лестнице, Хель оказался в просторной комнате. В дрожащем свете магического пламени, бросавшим причудливые тени на стену, подвал выглядел зловещим, но к несчастью, всё так же совершенно пустым. Скользнув внимательным взглядом по огромному стеллажу с книжными полками, креслу-качалке и коврам, уютно раскиданным по каменному полу, Хель ухмыльнулся.

— Ну надо же, в этом духе гораздо больше человеческого, чем я думал.

Впрочем, некромаг его понимал. Сам бы не отказался от такого дома — где есть и личное пространство, и соседство с милой девушкой, принимающей тебя тем, кто ты есть, и не боящейся твоей сущности.

Из подвала Хель не мог слышать то, что происходило наверху, но что-то — то ли дуновение ветра, то ли просто интуиция мага сказало ему, что в дом кто-то зашёл. Неужели Тари вернулся так рано? Практически вбежав по шаткой лестнице (и даже нигде не оступившись), Хель на мгновение замер за поворотом, за которым открывался вид на входную дверь, пытаясь по шагам определить, кто проник в дом. Точно не Тари, поступь слишком лёгкая. И всё же — знакомая… Всё так же сжимая в руках кинжал, с помощью которого он не так давно взломал убежище могущественного духа, Хель вышел из поворота. И замер, чувствуя, как мир вокруг него сходит с ума.

Кожа чуть более загорелая и обветренная, чем он помнит, да и волосы отросли и ещё более выгорели. Но всё же это была она. Агнесса Эйнхери. В пропылённой с дороги одежде и осунувшимся лицом, но вполне здоровая. Здесь, не в Гарме. Увидев некромага, девушка улыбнулась, привалившись плечом к косяку порога.

— Я слышала, ты искал меня.

— Искал… — хрипло повторил некромаг, и приблизившись к девушке, впился взглядом в её лицо. Серые глаза с притаившимся в глубине жёлтым пламенем, но совсем не красные. Не Стик, вздумавший над ним подшутить. Но всё же не его арэнаи. Хель знал это, хотя и не мог сказать, в чём же разница между Несс и этой идеальной копией её. — Но не тебя. Кто ты, прячущийся под чужой личиной?

— У меня нет своего лица, некромаг, поэтому мне всегда приходиться брать чужие. — Странная улыбка всё так же не сходила со знакомого лица. — Но если тебе больно видеть ту, которую ты потерял, я сменю облик.

Черты лица и фигура поплыли, и уже через несколько мгновений перед Хелем стояла немолодая уже женщина с простым и славным лицом. Ничего потустороннего в ней не было, она казалась обычным человеком, вот только им не была. Тогда… дух, достаточно могущественный, чтобы уметь полностью скрыть свою природу даже от мага. Хель выдохнул:

— Судьба.

— Зови меня Мойра. Это имя мне наиболее близко, — подмигнув ему, сказала богиня. Голос её тоже изменился — исчезла звонкость, сменившись лёгкой хрипотцой и бархатистостью, свойственной более зрелым женщинам.

— Впрочем, Агнесса знала меня под другими моим именем. Было любопытно предсказать будущее той, которая вечно путает мою пряжу. Чуть отодвинув опешившего мага, Мойра прошла внутрь, и лишь когда из кухни послышался стук и лязг кухонной утвари, Хель смог взять себя в руки. Зайдя на кухню, он с удивлением увидел, как могущественная богиня ловко разбивает куриные яйца на уже разогретую сковородку, как будто готовить яичницу для неё было самым естественным делом. На столе стояла крынка с молоком, на тарелке лежал хлеб и уже нарезанная на толстые ломти ветчина.

— Даже не буду спрашивать, откуда здесь взялись продукты и как ты успела всё подготовить, — заметил Хель, садясь за стол и с некоторым недоверием принюхиваясь к содержимому тарелки.

— Ты не стесняйся, ешь всё, — доброжелательно сказала Мойра. — Твоему спутнику я оставила его порцию на буфете. А вот и яичница. Тебе приправить немного? Хель молча кивнул, но даже когда перед ним поставили ещё одну тарелку, к еде не притронулся, внимательно следя за Мойрой.

— Где Стик? — наконец спросил он. — Это ведь из-за вас он не появляется, Госпожа?

Мойра поморщилась.

— Не называй меня так — это прозвище моей сестрицы, а не моё. Можешь звать меня Леди, если хочешь — всегда была сторонницей благородных манер. Не к чему ему с тобой встречаться. Мне пришлось на время ограничить возможности Стика — слишком уж он сильно в последнее время вмешивается в людские дела, в которых не всегда всё понимает. Совсем от рук отбился, и всё из-за твоей Агнессы, кстати, — укоризненно сказала Судьба. — Испортила такого хорошего мальчика. Впрочем, чего ещё ждать от воина Хаоса — вы, в сущности, неплохие ребята, но немножко грубоватые, да и за последствия своих поступков отвечать не можете. Взять хотя бы тебя — хотел вылечить друга, а в итоге создал чудовищ, чуть не уничтоживших Ойкумену и не истребивших человечество.

— За свои поступки я как раз ответил, — не согласился с богиней Хель. — А если верить Стику, именно Бродяги, а не Ткачи, сумели создать Границу вокруг Ойкумены, отделив её от диких земель Лорда Хаоса. Так что и от нас может быть польза.

— Мои эмиссары хороши, но, к сожалению не в борьбе с моим старшим братом. А вот Тайро и Кайри отлично справились. Что, не знал, что именно они были первыми слугами Лорда?

— Кайри не упоминал мне об этом, — пробормотал он, вспоминая о встрече с метаморфом в чертогах Смерти.

Её возлюбленный, первый из боевых магов — стал пленником Смерти, но кажется, все же был абсолютно счастлив со своей Госпожой.

— Он вообще мало что