– Ты порадовал меня, – между тем улыбнулся Белобог.

Улыбнулся словно ребенку. Кощею подумалось, что, возможно, он все-таки сошел с ума и все происходящее ему лишь мерещится. Снова взглянул на Василису. Это отрезвило.

– Не надо, – покачал головой Белобог. – Не запоминай ее такой. Помни ее живой. Теплой. Радостной. Ты подарил ей много моментов куда лучших, чем этот. Так зачем же потом вспоминать плохое, коли есть столько хорошего?

– Ты издеваешься? – просипел Кощей.

Он уже совсем ничего не понимал.

– Всего лишь хочу сказать, что смерть – это не повод перечеркнуть все, что было, – спокойно ответил старец. – Ну же, Любомир, ведь когда ты думаешь о матери, ты представляешь ее в лесу, молодую и здоровую, а не то, как она кашляет и мечется в бреду.

– Прекрати, – почти беззвучно взмолился Кощей.

Это было выше его сил. У его матери была пневмония. Он узнал об этом в этом мире. И в этом мире, в этом времени ее можно было спасти. Ей бы помогла упаковка антибиотиков, которые уже во второй половине прошлого века можно было купить здесь в любой аптеке. Кощей понимал, что это глупо и бессмысленно, но это знание мучило его все эти годы.

Белобог улыбнулся.

– Мой брат мне проиграл, – доверительно сообщил он Кощею. – Он полагал, что за это время в тебе не останется ничего человеческого. Но он ошибся. Вы, люди, куда глубже, нежели это может показаться богам. Возможно, вы бездонны.

Что?

– Что значит «проиграл»?

Это слово зацепило и отчего-то напугало его.

– Ах, это… – Старец улыбнулся немного смущенно. – Видишь ли… Много лет назад мы с братом поспорили, что в человеке сильнее – свет или тьма. Мы стали наблюдать, но человеческая жизнь оказалась слишком короткой, чтобы сделать окончательный вывод. И тогда мы решили выбрать одного, дать ему силы и бессмертие и по ходу его жизни подкидывать задачки. Договорились, что будем действовать по очереди. Кинули жребий. И первый ход достался моему брату.

Кощей попытался что-то сказать, но слова застряли в горле.

– Мы подошли к выбору кандидата крайне основательно, – продолжил Белобог. – Не стали торопиться. Ты понравился нам обоим. Мальчик, достаточно дерзкий, чтобы призвать самого Чернобога. И вместе с этим в тебе горел огонь, который пришелся мне по душе. Ты не хотел мести. Ты хотел справедливости. Ты просто хотел жить. Тогда мой брат предложил тебе сжечь родную деревню. И ты согласился. Следующий ход сделал я. Позволил твоей матери приходить к тебе во снах. Так и повелось. Иногда мы добавляли на доску игроков. Брат привел к тебе Марью. Он был уверен, что так одержит надо мной победу. Но твое решение воссоединиться со своей душой после плена изменило все. А следующий ход был за мной. И я привел Василису к Яге, зная, что вы встретитесь. А потом довел до Баюна.

– Довел…

– Да ладно тебе, Любомир. Ты ведь и сам задавался этим вопросом: почему Лес вывел ее именно туда. Тебе и самому казалось, что это не могло быть простым совпадением.

– То есть… Ты подкинул ее мне? И она со мной только потому, что…

Пропасть все-таки разверзлась под ногами…

Белобог укоризненно покачал головой.

– Не говори глупостей. Почти пять сотен лет, а все еще мыслишь как мальчишка. Боги постоянно сталкивают людей. Тасуют, что ваши колоды. А дальше уже только вы сами решаете, что принять за шанс и как его использовать. Василиса полюбила тебя по собственной воле.

Это прозвучало неубедительно. Выходило, что все, что произошло с ним после смерти матери, произошло по чьей-то прихоти. Кто-то решил, что он вполне сойдет за живую игрушку. Кто-то вертел им как хотел, пока он – Кощей – был уверен, что никто не имеет над ним власти.

– И вся моя жизнь лишь игра двух скучающих богов?!

Наверное, Белобог как-то удерживал его от срыва. Иначе прямо сейчас это бы произошло.

– Конечно нет, – нахмурился старец. – Ты сам принимал все решения. Сжечь свою деревню. Жениться на Марье. Похитить Василису. А потом дать ей свободу и оберегать ее. Ты сам пришел в Навь и подчинил ее. И потом сам вернулся к людям. Нет, Любомир, это ты превратил свою жизнь в то, что она есть. А иначе, если бы все за тебя решили мы, какой бы был смысл в нашем споре?

– А мое бесплодие?.. Это тоже ваши происки или я родился таким?

Белобог пожал плечами.

– Кто знает. Но если дети – способ обессмертить себя, то зачем они бессмертному? Удивительно, что это волнует тебя. Особенно после того, как ты выдумал для себя сказку, в которой лишил себя права любить и быть любимым.

Любить и быть любимым… И он смел говорить ему это после того, как Чернобог с его согласия вырвал из него – Кощея – его душу.

– Нельзя любить без души, – прошептал Кощей.

– Вон твоя душа, у тебя на пальце, – тяжело и недовольно вздохнул Белобог, будто в сотый раз объяснял что-то законченному глупцу. – А любовь, как правильно заметила твоя жена, – это решение, Любомир. Это служение. Умение жертвовать и умение отказаться от жертвы. Кстати, о жертвах. Так чем ты готов заплатить, чтобы я вернул ее?

Вот оно. Крохотная искорка надежды разгорелась в груди словно пожар. Вернуть ее. Вернуть.

– Чем угодно…

– Да? – улыбнулся Белобог. – Ты вот думал о жертвах. Неужели правда смог бы убить, допустим, сотню человек? И обречь еще тысячу тех, кто их любил, на страдания? Смог бы, Любомир? Смог бы сделать это, прикрывшись ее именем?

«Да!» – едва не вырвалось у Кощея.

Но… разве это было так?

Это противоречие оформилось и принялось рвать его и без того истерзанный разум. Неужели он поскупится сотней жизней, предав Василису, не дав ей шанса воскреснуть? Но сможет ли он убить во имя нее? Ради той, что позволила огню жечь ее заживо, лишь бы не пострадали невинные.

– Отлично, – довольно изрек Белобог. – Я снова вырвался вперед. Не переживай, не в моих правилах назначать подобную плату. Вот моя цена: вся твоя сила в обмен на жизнь Василисы.

Кощей замер. И все внутри него замерло. Безумие отступило, чтобы он мог в полной мере осознать озвученное.

Что?..

– Не торопись, подумай, – спокойно предложил старец. – Разумеется, ты можешь отказаться. Она уже мертва и не узнает об этом. Думай, думай, взвесь все основательно. Кстати, не волнуйся о том, что не любил ее. Она знала, что ты любил, и ей для этого не нужны были слова. И она не стала винить тебя в своей смерти.

– Как Сокол смог? – прохрипел Кощей, ища лазейку. – Я сильнее его…

– Не все измеряется силой. Финист смог, потому что нити их с Настасьей судеб давно уже переплетены жгутиком и не разберешь, где чья. Он связал их окончательно и доплел ее нить за счет своей. А вот тридцать пять лет назад так еще не было, иначе б не пошел он искать Баюна, чтобы вылечить ее. На все нужно время, Любомир. Впрочем, Василиса все равно мертва уже слишком долго, чтобы повторить это чудо. Ну так что? Она или ты?

Тело едва слушалось, Кощей с трудом оторвал взгляд от Белобога и снова посмотрел на Василису. Она была мертва. Белобог сказал, что там, где она сейчас, ей хорошо. Он сказал, что она знала, что он любит ее, и что она никогда не узнает о его решении. Она не посчитала, что умирает из-за него. Ей было хорошо с ним все эти годы, она сама подтвердила это. А значит, он дал ей все, что смог.

Он обещал ей, что она не пожалеет. И она не пожалела.

Просто ее больше не будет. Всего лишь одна человеческая жизнь. А ведь ради своих сил он в свое время не пощадил куда больше.

Так почему же он не мог теперь просто ее отпустить?

Почему не мог выбрать себя?

Почему не мог предать?

– Я согласен, – выдохнул Кощей и ужаснулся сказанному. – Я согласен. Моя сила в обмен на ее жизнь.

Белобог кивнул так спокойно, словно Кощей произнес нечто совершенно заурядное, почти не заслуживающее его внимания.

– Правильный выбор, – подтвердил он.

И в этот момент Кощею почудилось, будто с него спустили всю кровь. Он ощутил себя невероятно, чудовищно слабым, как… человек. Словно до этого момента сила, струящаяся по венам, заменяла ему