– А? – Майяри с изумлением воззрилась на него и не заметила, как напрягся господин Ранхаш и каким взглядом он одарил лекаря. – Вы о ком?

Её недоумение было таким искренним, что улыбка сползла с лица Шидая, сменившись досадой.

– Тот, который шапку тебе одолжил.

– Ах, он… – смущение, мелькнувшее на лице Майяри, живо заинтересовало Шидая. – Неудобно признаться, но я даже имени его не знаю. Надо у Рода, что ли, спросить…

– Майяри, ты до сих пор не познакомилась с одноклассниками? – возмущённо и разочарованно выдохнул лекарь.

– Господин, их сорок! – в свою очередь возмутилась девушка. – А я третий день в школе!

– Тридцать девять незнакомых парней! – Шидай негодующе уставился на неё, но Майяри почудилось в этом негодовании что-то неискреннее. – Присмотрелась бы, может, кто-то из них тебе приглянется, замуж выйдешь.

– Что?! – вскипела Майяри. – Какое замужество?! Я вообще не собираюсь замуж! Мы тут решаем серьёзные проблемы, а вы… вы… про парней.

– Какие проблемы? – мгновенно заинтересовался Шидай.

На секунду Майяри застыла от пронзившего её молнией страха. Словно бы её опять поймали или раскрыли план её очередного побега до его осуществления. Оцепенение спало быстро, и девушка, остро позавидовав потрясающей выдержке харена, нашлась с ответом:

– А ваше отравление не было проблемой? И вы не забыли, что у меня сейчас серьёзная работа в сыске?

– Одно другому не мешает. Ты же молоденькая девочка, тебе бы влюбляться и влюбляться. Хоть каждый день в нового парня.

– Зачем? – Майяри хлопнула глазами с искренним недоумением.

Господин Шидай как-то странно посмотрел сперва на неё, а затем на харена, продолжавшего равнодушно любоваться домами.

– К тому же у меня есть жених, – напомнила Майяри.

– Жених – не муж, всегда можно поменять, – припомнил известную поговорку Шидай. – И ты не забывай: мы-то знаем, что за «жених» Викан.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Господин Шидай, вы сейчас какую-то чепуху говорите. Мне даже кажется, что вы хотите добиться от меня чего-то, но я что-то совсем не понимаю, чего именно, – Майяри сложила руки на груди и прищурилась. – В ближайшие пятьдесят лет, а может, и сто я замуж точно не собираюсь.

– Фу, Майяри, – Шидай сморщил нос, – тебе всего двадцать девять лет, а ты уже как старушка.

– Тридцать, – педантично поправила Майяри.

– Ты же говорил, ей двадцать девять? – Шидай с недоумением посмотрел на Ранхаша, и тот соизволил взглянуть на девушку.

Под двумя пристальными взглядами Майяри почувствовала себя неуютно и поспешила признаться:

– Ну я же расту, то есть взрослею с каждым днём. Было двадцать девять, стало тридцать.

– Как стало? – теперь на лице лекаря появилось самое правдивое удивление. – Ты же не говорила.

Поочерёдно посмотрев сперва на спокойного харена, а потом на удивлённо-возмущённого лекаря, Майяри слегка поморщилась.

– Я родилась в ночь Обновления года, – призналась она. – Если честно, не понимаю, зачем обсуждать такие мелочи и даже праздновать день появления на свет.

Шидай не успел что-то ответить.

– В этот день родились вы, и это счастье для всех, кому вы дороги, – тихо произнёс Ранхаш.

Девушка изумлённо посмотрела на него, но мужчина уже отвёл взгляд к окну. Её рот открылся, чтобы спросить, кому же радоваться её рождению, но ответ пришёл сам. Перед глазами предстали безбашенный Мадиш, весело улыбающийся Лирой и добродушный Эдар. Может, и господину Шидаю она хотя бы немного дорога? Майяри посмотрела на лекаря, но тот со странной полуулыбкой глядел на харена.

Прижав к груди рыдающего Ранхаша, Шидай погладил мальчика по мягким волосам и успокаивающе замурлыкал что-то невнятное ему на ухо, но успокоить ребёнка после визита этой суки было не так просто. Шидая самого продолжало потряхивать от бешенства. Хотелось догнать и свернуть тощую шею высокородной высокомерной твари.

– Почему… почему госпожа мать так меня не любит? – Ранхаш захлёбывался слезами и, выдавив вопрос, разрыдался пуще прежнего. – Зачем я родился, если… если… – он прерывисто вздохнул, захлебнулся и уткнулся личиком в рубашку Шидая.

Тот крепко-крепко обвил его руками и прошептал:

– Я очень счастлив, что ты родился. И дедушка Шерех, и бабушка… Твоё рождение сделало счастливыми нас.

Он запомнил. Шидай криво улыбнулся. Некогда острое и болезненное воспоминание, неизменно вызывавшее обиду за горе маленького Ранхаша, впервые отозвалось радостью. Он запомнил…

Экипаж тряхнуло и снесло в сторону. Майяри швырнуло на харена, Шидай сочно выругался, дико заржали кони, раздался оглушающий хруст, и карета, завалившись набок, впечаталась в стену ближайшего дома. Всё это произошло за какие-то несколько секунд, Майяри даже не успела испугаться, только сердце заполошно скакнуло и мелькнула мысль о щите. В следующий миг она поняла, что лежит на харене, обнимающем её обеими руками, а сверху над ними нависает господин Шидай. Мужчины одинаково настороженно прислушались, затем лекарь, лежащий сверху, распрямился и распахнул дверцу, ставшую люком в «потолке». Наружу он выскользнул так стремительно, словно и не валялся всю прошлую ночь в бреду, и через пару десятков секунд опять свесился внутрь, чтобы подхватить Майяри под мышки и вытащить из экипажа. Господин Ранхаш вылез и, ступив на мостовую, пристально осмотрелся. Майяри запоздало испугалась и невольно шагнула за спину господина Шидая.

Перепуганные кони уносились прочь по улице, волоча за собой выломанные оглобли. С мостовой, ругаясь на чём свет стоит, поднимался изрядно помятый кучер. Сам экипаж лежал за их спинами без одного из передних колёс и с треснувшей крышей. Местечко было какое-то глухое: узкая улица и ряды плотно прижатых друг к другу домов, часть из которых стояли к улице «спиной». И ни души. В окнах светились огонёчки, но, похоже, из-за мороза и уже темнеющего неба горожане предпочитали отсиживаться рядом с тёплыми очагами. Впрочем, с крыш и из проулков начали выскальзывать тёмные силуэты. Они сперва изрядно напугали Майяри, но потом она узнала среди них Рладая.

– Что здесь было? – тут же обратился к нему харен.