Но Ранхаш был непреклонен и лишь недовольно нахмурился. Шидай, вечно жалующийся на непослушность своих пациентов, сам болел просто отвратительно. Прикрываясь тем, что он, видите ли, лекарь, этот хитрец позволял себе всё, что другим в тех же условиях запрещал. Ранхаш считал, что вредные больные – это наказание Шидая за его собственную несознательность. Уже ранним утром он поймал лекаря на пороге комнаты. Получасом ранее оборотень отнёс задремавшую Майяри в её комнату, и вот сам на какой-то миг прикрыл глаза. А когда открыл их, то увидел спину Шидая, который в одних портках осторожно крался к выходу.

– А ты в сыск собираешься? – невинным тоном осведомился лекарь.

Ранхаш показательно холодно посмотрел на его всклоченную голову и отчеканил:

– Нет.

– Ты что?! Решил пропустить работу? – Шидай с не очень искренним укором покачал головой. – Только-только приступил к своим обязанностям и уже отлыниваешь. Что о тебе подумают подчинённые? Да и смысл тебе здесь сидеть?

– Смысл? – харен приподнял брови. – Мне нужно присмотреть за одним великовозрастным обалдуем, который прекрасно заботится о других, но совершенно не в состоянии подумать о себе. Какого Тёмного ты вообще полез в эту свару?

Шидай смущённо кхекнул и виновато улыбнулся, но недовольную складку на лбу воспитанника его улыбка не разгладила.

– Молодёжь стало жалко, она же их как щенят резала. Всё же какая женщина… – Шидай сокрушённо покачал головой и, спохватившись, поправился: – Была бы женщиной, а так стала… – он опять умолк. – Она ведь с северо-запада. Слышал её «олау»? Любимый возглас северозападников.

Ранхаш кивнул.

– Я тут вспомнил, что лет четыреста назад прежний хайнес там серьёзно пошумел. Везде отметился, поганец… – не постеснялся похвалить прежнего правителя Шидай. – Он как раз овдовел и присматривался к дочери одного из северо-западных саренов, я уж и не помню, какого именно. Но вот имя дочери помню. Йожирея. Неистовая, палящая, – перевёл оборотень с северосалейского. – Отказала она нашему светлейшему и сильнейшему. С тех пор я ничего про неё не слышал.

Правление прежнего хайнеса закончилось более трёхсот пятидесяти лет назад, а вот последствия его деяний до сих пор аукались. Оборотни, жившие во время его правления и потерявшие близких или попавшие в опалу по его милости, нередко уходили в глухое противостояние. И со сменой хайнеса далеко не все из них вышли из этого противостояния. Их шайки разбивали и рассеивали, но опытные и смекалистые главари частенько ускользали и со временем собирали новые банды, а порой и преемников воспитывали. Ранхашу иногда казалось, что они рубят одну голову, чтобы на её месте выросло ещё несколько. Пятьдесят лет неразумного и жесткого правления, а страна до сих пор кипит и трясётся от недовольства.

Из коридора донеслись грохот и сдержанное упоминание Тёмного и кого-то ещё. Ранхаш выплыл из своих размышлений и заинтересованно прислушался.

– Собирается? – Шидай благодушно улыбнулся. – Если будет так спешить, то переломает ноги на лестнице и никуда не пойдёт.

– Опаздывает, – Ранхашу почему-то захотелось оправдать Майяри.

Ему пришлось постараться, чтобы уговорить её поехать в школу. В двух сиделках Шидай точно не нуждался. Но Майяри сомневалась и мялась. Решающим аргументом стало, что ей и без того сдавать кучу экзаменов. Не хватало ещё отчитываться по пропущенным урокам.

Дверь распахнулась, и в комнату заглянула раскрасневшаяся и слегка встрёпанная Майяри.

– Может, мне остаться? – в его глазах светилась мольба.

– Иди уже! – махнул на неё Шидай. – Мне и одного надсмотрщика вот так, – он провёл пальцем над головой.

– Господин Ранхаш, следите за ним, – распорядилась девушка, и харен совершенно серьёзно кивнул.

Дверь закрылась, и через несколько секунд до слуха мужчин донёсся грохот сапог по ступенькам.

– Ранхаш, а ты помнишь, какая она была, когда мы её первый раз встретили? – с улыбкой поинтересовался Шидай.

Ранхаш поймался себя на мысли, что пытается вспомнить, но почему-то это давалось с трудом. Он видел перед собой прежнюю, более скрытную Майяри, но сейчас он мог объяснить причины почти любого её поступка, и от этого та, прежняя Майяри, казалась такой же, как нынешняя.

– Этакий зверёк. Всегда чего-то боялась, не доверяла… Улыбки даже дождаться нельзя было. А сейчас расцвела… м-м-м… Такая заботливая прелесть стала!

– Да, прелесть, – согласился с ним Ранхаш, поднимаясь и подходя к окну.

На улице было очень светло. В школу Майяри уже сильно опоздала и, может быть, успеет только к третьему уроку. Но Ранхаш хотел, чтобы она ушла хотя бы ненадолго. Ему нужно было подумать, а её присутствие смущало его мысли и уводило их в другую сторону.

– Эй, Ранхаш, – голос Шидая почему-то прозвучал тихо и как-то робко. – Я кое-что слышал в своём бреду и вот понять не могу, привиделось или нет…

– Не привиделось, – успокоил его Ранхаш, продолжая смотреть на дорожку, вьющуюся к воротам.

– Да… ох… я… Ранхаш… – лекарь пришёл в небывалое возбуждение и нервно отёр лицо ладонями.

– Ты рад, я знаю.

Спокойное заявление воспитанника одновременно рассмешило Шидая и раздразнило.

– Да что ты знаешь? – мужчина вытащил из-за спины подушку и запустил её в стену правее Ранхаша.

Тот даже не обернулся. Решение, так взволновавшее Ранхаша ночью, сейчас казалось правильным и нужным. Внутри что-то поменялось, словно спокойную и ровную льдистую гладь окрасил искрами солнечный свет, и жизнь стала ярче и понятнее, а мир вдруг похорошел. И внутреннее спокойствие стало не просто равнодушием, а именно спокойствием. Будто бы замёрзшие на одной отметке внутренние весы оттаяли и теперь держали баланс не благодаря сковывающему их ранее льду, а из-за того, что вес старых проблем лёг на их чаши правильно.

– Это из-за Майяри, – неожиданно добавил Ранхаш. – Она вчера так за тебя испугалась, что наорала на меня.

Улыбка Шидая стало донельзя довольной. Всё-таки девочка превзошла все его ожидания. Ранхаш не только тает, но и признаёт это правильным.

– И она совершенно не боялась показать свою привязанность к тебе, – заметил харен. – Была такой смелой и искренней… – мужчина ненадолго умолк и продолжил: – А ведь у меня тоже больше нет причин бояться и скрывать. Я уже давно не тот мальчик, который был зависим от других. Уже никто не может заставить меня сделать то, чего я не хочу. Никто не может что-то забрать у меня просто так. И никто не может назвать тебя слугой и отослать прочь. Те цепи давно сгнили и распались, а я продолжал чувствовать себя скованным.

– Это моя вина, Ранхаш, – уголки губ Шидая печально опустились. – Я тоже боялся. Боялся, что тебя опять заберут, старался не вмешиваться, а ведь тебе была нужна поддержка. Ты был всего лишь ребёнком, а я-то… Мне следовало быть решительнее. Порой я думаю, что лучше бы я тебя украл и увёз в другую страну. Мне кажется, мы были бы счастливы.