– Утуменуй, – стараясь не терять достоинства, ответил самый богато украшенный регой из четвёрки.

– Остальные? Твои? Люди?

– Да, – усмехнулся тот. Молодец, чувак, держится.

– Они. Действовали. По. Твоему. Слову?

– Да.

– Хорошо. – На пару минут я задумался, после чего обратился к подчинённым Утуменуя: – Вы – всего лишь руки. Которые делают. То, что прикажет главный над вами. Мне. Тоже. Нужны. Послушные. Руки. Сонаваралинга не станет. Убивать. Если. Сделаете. С ним, – указываю пальцем на их предводителя, – То. Что. Сделали. С моим. Человеком.

Все присутствующие, затаив дыхание, ждали ответа.

– Можешь убивать меня, – бросил один из подручных Утуменуя. – Я не стану причинять вреда своему вождю.

– Хорошо. – Что-то меня на этом «хорошо» заклинило. – Ты выбрал свою судьбу. Регой, чьего имени я не желаю знать. Потому. Что. Мне. Не интересны. Имена. Покойников. Остальные?

– Я согласен, – ответил молодой парень.

– Я тоже согласен, – буркнул третий.

– Бросьте. Эту падаль. Вниз. На землю, – короткий кивок в сторону главного из Баклановых палачей. – Чтобы. Не замарать. Кровью. Ублюдка. Место. Где. Бывает. Правительница.

«Макаки», держащие с двух сторон Утуменуя, стащили его вместе с отказником вниз, на мигом освободившийся пятачок – рядом с трупом вохейца.

– Начните со своего старшего, – приказываю согласившимся на повторное выполнение палаческой работы. – А этот пусть постоит посмотрит, что его самого ждёт.

Несколько моих бойцов схватили Утуменуя за руки и за ноги и повалили на землю.

– Ну. Давайте. Начинайте, – пришлось поторопить замершую в нерешительности парочку.

– У нас нет ножей.

– Кто-нибудь! – крикнул я. – Дайте этим двоим ножи!

Гоку мягко и пружинисто спрыгнул с помоста, протянув два каменных лезвия с костяными рукоятками.

– Давайте, начинайте! – Мой рык подстегнул этих двоих, и они подступили к тому, кто ещё несколько часов назад был их вождём.

– Крысогубый придурок! – вопль Утуменуя резко ударил по ушам. – Трус, который боится сойтись со мной в честном поединке!!! А вы, крысиные отродья!!! – перешёл он на своих подчинённых-предателей. – Трусы, меняющие свою честь на жизнь!

Сдались им всем мои тонкие губы. Но насчёт трусости задело. Впрочем, чего это я, чувак просто пробует взбесить меня и своих палачей, надеясь, что в раздражении его прикончат быстрее. А хрен тебе, морда черножопая.

– Не обращайте внимания, – велю я замершим в нерешительности текокцам, – он просто хочет разозлить вас и меня, чтобы его быстрее умертвили. Но вы должны, наоборот, сделать так, чтобы он помучился столько же, сколько Итуру. Или больше. Давайте. Давайте.

И спасающие свои шкуры воины принялись за дело.

За последний год с небольшим мне пришлось видеть немало крови и смертей, причём не только в бою, но и после, когда добивали безнадёжных раненых, не важно, своих или врагов. Так что процедуры, которым подвергался Утуменуй, вызывали скорее мрачное удовлетворение, нежели какие иные эмоции. Хотя такой спокойной реакции от себя я вообще-то не ожидал.

Сперва пытаемый сыпал проклятиями, но постепенно его крики становились всё менее членораздельными. Несколько раз его мучители делали перерыв, чтобы потерявшая сознание жертва пришла в себя. Ну а я, перепоручив надзор за процессом Тагору, переключил своё внимание на первых врагов, схваченных в городе. Кинумирегуй сообщал мне имя и краткую характеристику очередного арестованного, я пытался вспомнить, известно ли мне хоть что-нибудь о задержанном, чаще всего ничего на ум не приходило. Ладно, всё равно разбираться со всей этой шоблой не один день придётся.

С одним из отрядов, кроме десятка пойманных врагов, появился Вахаку со своими нынешними подчинёнными. Я был искренне рад видеть верзилу-регоя. Тот тоже был счастлив встретиться со старыми друзьями.

– По Тенуку разговоры идут, что какие-то вооружённые с реки пришли. Я регоев, которые подо мной ходят, взял и сюда пошёл. А по дороге Хоропе встретил, он мне и сказал, что это ты, Сонаваралингатаки, пришёл по зову тэми, – объяснял Вахаку…

– Сонаваралингатаки, – подал голос один из палачей, – Утуменуй умер.

Он и его приятель виновато смотрели на меня.

– Умер, говоришь? – переспросил я. И обратился к их отказавшемуся спасать свою шкуру таким вот образом товарищу: – Этим двоим мной обещано, что не трону их. Но не обещано, что не буду мешать тебе, если ты захочешь отомстить им за предательство. Отпустите его и дайте нож.

– Спасибо, сонай, – безжизненным голосом ответил тот.

Через пару минут, вооружённый длинным бронзовым клинком, он бросился на изменников. Драка вышла короткой: первый отступник упал с глубокой раной в бедре, откуда хлестала кровь, второй сцепился с мстителем, покатившись по земле, и через минуту схватка распалась – один остался лежать с торчащим из глаза жёлтым лезвием, а его противник тяжело встал, держась за распоротый живот. Тагор вопросительно посмотрел на меня. Дождавшись разрешающего кивка, нож тузтца прервал мучения и раненного в ногу, и отказника. Другой на моём месте мог бы оставить их медленно умирать, но я-то помнил, что эти трое просто инструменты, которые направляла рука Утуменуя. Потому они заслужили лёгкой смерти.

– Слушайте меня, дареои, – начал я. – Запомните и передайте всем, кто встретится на вашем пути. Я, Сонаваралинга, таки Хона и Вэя, «пану олени» братства «пану макаки», покарал тех, кто поднял руку на моего человека. Отныне каждого, кто посягнёт на жизнь моих людей, ожидает смерть. А быстро и легко или мучительно и долго будет умирать такой убийца, решать мне, Сонаваралинге…

Ночь выдалась суматошной – такой же, как и предшествующий ей день. Смешанные команды из моих бойцов и местных кадров продолжали работу при свете факелов, отлавливая сторонников прежнего режима. Поспать мне удалось урывками, на полу ближайшей к помосту хижины – руководители «опергрупп» то и дело норовили отчитаться об успехах по поимке врагов, радостно крича мне в ухо имя очередного схваченного «сильного мужа».

Не обходилось без жертв, к счастью, не с нашей стороны. К утру к трупам убийц Баклана добавилось шесть новых тел. А из участвовавших в арестах двое получили ранения средней тяжести.

С рассветом зачистка Тенука была завершена: две с лишним сотни «неблагонадёжных элементов» лежали мордами в землю на площади, а на помосте собрались элементы «надёжные». Правда, ещё следовало разобраться в степени их надёжности: бо́льшая часть этой публики не относилась к числу упоминаемых Рами, а руководствоваться чьими-то личными заверениями о своей лояльности, равно как и рекомендациями завербованных мной в последние месяцы, я не собирался.

После завтрака, состоящего из вчерашнего печёного баки, было решено собрать совет из «наиболее верных нашей правительнице солидных мужей», как выразился Кинумирегуй. «Наиболее верными из солидных» оказались, разумеется, он и остальные тенукцы, собравшиеся вокруг тэми, командиры «макак» да хонско-вэйские предводители. К кому отнести Вахаку,