Когда последние блестящие дорожки растворилась в темноте, Макс крикнул:

– Ладно, на счет «три»!

– Мне нужно больше времени, – взвизгнула Эмма.

– Хорошо, на десять. Десять, девять, восемь…

Кади закрыла глаза, прислушалась к голосам, продолжающим ее раззадоривать; теперь они уже не дадут повернуть вспять. Жаль, что нельзя растянуть момент, они ведут отсчет, и время почти истекло. Она закрыла глаза и слушала голоса лучших друзей. Она глубоко вздохнула, впитывая запах реки и этого кампуса со всей горечью и красотой, прощаясь с местом, которое, вопреки любым предположениям, стало ощущаться домом. Но дом – это не идеальное место с хорошими воспоминаниями, это место, где ты вырос.

Кади вскинула подбородок, подняла руки и пошевелила пальцами, потянувшись в темноту, к стоящим рядом. И тут же почувствовала справа теплое прикосновение Имани, а слева – мозолистую руку Джонатана. Она с улыбкой распахнула глаза, смаргивая влагу с ресниц. Приготовилась, согнула колени, отсчитала последние мгновения:

– Три, два, один…

С небольшим всплеском Кади нырнула в озеро Валленпаупак. Вода омыла ее, теплая и принимающая, окутывая непосредственностью эмоций. Она раскинула руки в стороны и несколько мгновений плавала под водой, не желая покидать ее объятия. Когда стало необходимо, она вынырнула на поверхность к солнечному свету, наполняя легкие прохладным и свежим воздухом.

На дворе стояло тридцатое июля, день рождения Эрика. Ему бы исполнилось двадцать шесть лет. Их семья решила отпраздновать выходными на озере. Два года назад ее родители купили там второй дом и установили пандусы, чтобы тетя Лора с дядей Питом могли тоже там бывать.

Родители Кади прошли курс консультаций, индивидуально и как пара, и, проведя год порознь, решили дать своему браку второй шанс. Покупка этого дома была не только испытанием, но и наградой за их тяжелый труд. Это был вызов, чтобы вернуть место из прошлой жизни с Эриком, но вдруг они обнаружили, что связь была утешением в их новой жизни без него. На самом деле дом находился недалеко от того места, где они развеяли его прах, и было приятно находиться рядом с ним.

В эти выходные у них был полный дом, включая Пита, Лору, бабулю, даже дедулю и Виви. После нескольких упорных извинений отношения между матерью Кади и Виви наладились, хотя дедушка принял предложение дочери остановиться с женой в соседнем домике исключительно ради удобства, конечно. Сегодня вечером, после ужина из любимых блюд Эрика, жареных ребрышек и ананаса на гриле, сопровождаемого слезливым пением над клубничным пирогом, Кади сказала родителям, что собирается поехать на велосипеде в старый док. Отец предложил подвезти ее и составить компанию, но мать попросила его остаться и помочь с уборкой. В последнее время мать читала ее гораздо лучше.

Кади лежала на спине, глядя на огромный купол неба, изгибающийся вокруг нее. Послеполуденная жара выжгла все, кроме тончайшей дымки над водой, и заходящее солнце омыло небо золотом. Кади заметила луну в лиловом уголке неба, парящую над одной из вершин холма, ожидая своей очереди. Она представила себе звезды, которые скоро присоединятся к ней, за сотни или тысячи световых лет отсюда, мерцающие сквозь время, благожелательные и вечные. Она перевернулась и зашагала по воде. Стряхивая капли воды, она прислушивалась к хору насекомых-сверчков и кузнечиков, басу спрятавшихся лягушек и плеску воды в такт. Тишина на озере имела текстуру, и она была мягкой. Глядя вниз, Кади почти ясно видела илистое дно озера, где подводные водоросли укреплялись тонкими опорами. Неподалеку крохотная стайка сверкающих пескарей сделала выпад влево, затем вправо, в совершенном единстве. Это поразило Кади как замечательный пример семейной интуиции, связи настолько сильной, что она объединяла без прямого общения. Или, в случае Кади, без телесного присутствия.

Кади подумала о том, как Эрик составлял такую маленькую часть этого огромного озера, и все же для нее он простирался до самого горизонта. Он был в слоистых синусоидальных кривых холмов и быстрой частоте волн на поверхности воды. Его присутствие было незаметным и бесконечным. Она снова нырнула под воду и сделала пару кувырков, вынырнув, чтобы отдышаться, когда пузырьки защекотали ей нос.

Это ощущение напомнило ей игру, в которую они с Эриком играли, под названием «Удивительное шоу аквабатики», название, которое он всегда выкрикивал, как настоящий диктор. Их «аквабатикой» были стойки на руках и кувырки, а иногда и погружения; их зрителями – только они сами, а иногда родители. Грандиозный финал оставался неизменным в течение многих лет, потому что они никогда не могли выполнить его полностью. Идея состояла в том, чтобы Кади встала на плечи Эрика, и в конце концов они оба раскинут руки – та-даа!

Они никогда не исполняли трюк в точности, но это уже неважно. Самое интересное – пытаться. Снова и снова Эрик держал ее за руки, погружаясь под воду, а Кади карабкалась на него, чтобы занять позицию для старта. Иногда она случайно тыкала ногой ему в лицо, иногда он специально подбрасывал ее в воздух, но они никогда не теряли веры, что однажды получится и они поднимутся вместе в совершенном равновесии и единстве. Кади вспомнила, как обхватывала его веснушчатые плечи, плечи, которые с годами становились все шире, выпрямляла дрожащие ноги, пока они оба поднимались из воды, стискивала его пальцы, пока, наконец, в последний момент не отпускала.

Кади широко раскрыла объятия навстречу озеру и Эрику.

Последние лучи солнца искрились на воде, как звезды, достаточно близкие, чтобы коснуться.

Следующие заметки о моем исследовании содержат серьезные спойлеры; если вы еще не закончили читать роман, я умоляю вас сохранить их чтение напоследок.

Хотя этот роман является художественным произведением, на воображение в момент создания «Призраков Гарварда» влияли значительные исследования. Я хотела придумать персонажей, чьи истории по-разному иллюстрировали бы утраченный потенциал. Мало что может вообразить романист, что физики-теоретики не рассматривали бы всерьез. Это умопомрачительная область науки, в которой так много еще предстоит понять. Особенно меня вдохновили работа Лизы Рэндалл, именного профессора Фрэнк Б. Бэрд-младшего, профессора физики Гарвардского университета. Рекомендую ее книги: «Закрученные пассажи: Проникая в тайны скрытых размерностей пространства», «Достучаться до небес» всем желающим. Рэндалл делает самые сложные темы доступными и увлекательными.

Я не могла бы придумать историческую Фигуру, которая лучше, чем Роберт Оппенгеймер, иллюстрировала бы двойственность потенциальных и непреднамеренных последствий. Оппенгеймер был плодовитым писателем, и я изучала его личную переписку во время его учебы в Гарварде, чтобы получить представление о его личности, страстях и голосе. Он действительно любил поэзию, особенно Бодлера, и не упускал случая похвастаться своими языковыми способностями. Некоторые из его восклицаний и фраз, включенных в роман, взяты непосредственно из его писем друзьям и семье, так что его настоящие слова эхом отдаются по всей книге. Все анекдоты, которыми Роберт делится с Кади, взяты из жизни Оппенгеймера. Отрывок из рекомендательного письма профессора Бриджмена, относящийся к его иудаизму, является подлинным. Обаяние, ранимость и поэтический дух Оппенгеймера сделали его самым невероятным молодым человеком, ставшим «Отцом атомной бомбы», и я увидела в нем одну из самых трагических фигур американской истории.