яд, – сказал он, пожав плечами. – Вы подали мне идею. Я имею в виду, насчёт юэбинов. Сразу слопали!

Он говорил это с гордостью.

– Ты мне отвратителен. Ты ужасный человек. – Аннабель отвернулась и положила последнюю ворону в подол.

– Как вы можете со мной так разговаривать? Я же спас вам жизнь, помните?

– Нет, это сделали они. Они спасли мне жизнь. Они сидели на мне и согревали меня. Как яйцо.

Негодный фыркнул.

– Вы, наверное, шутите. Они собирались вас съесть! Они собирались выклевать вам глаза и сожрать всю по кусочкам. Они просто размягчали ваше тело, ждали, пока вы станете повкуснее.

– Нет, – сказала она, баюкая птиц в руках. – Они были моими друзьями.

Он покачал головой.

– Ох, леди… Знаете, я мог бы выселить вас за укрывательство мертвых ворон, – заговорил он, отступая на свою сторону дома, а когда Аннабель ничего не ответила, добавил: – Вы знаете, что вы чокнутая? Неудивительно, что у вас сын придурочный.

Она почувствовала, как кровь прилила к щекам.

– Как ты смеешь так говорить о моем сыне! Тебе должно быть стыдно за себя, Генри Вонг. Что бы подумала твоя мать?

Его желтоватое лицо омрачилось, словно на него набежала туча, даже родимое пятно потемнело. Негодный шагнул к ней, размахивая шестом от метлы.

– Не смей! – закричал он, срываясь на визг. – Не смей говорить о моей маме!

Нащупав костыль, Аннабель выставила его перед собой, прижимая ворон к животу. Он постоял немного в нерешительности, потом опустил руку, его худые плечи поникли. Казалось, он вот-вот заплачет.

– Генри, что случилось? – спросила она. – С мамой все в порядке? Я думала, она выздоравливает.

Он отвернулся, сжимая обеими руками рукоять метлы. Это была метла его матери. Миссис Вонг почти каждый день подметала ей тротуар.

– Говорят, она подхватила какую-то инфекцию. Говорят, что она не выживет.

– Ой, Генри, прости, какая жалость.

Негодный снова обернулся к ней.

– Да? Вот и покайтесь. Эти вороны наложили на нее проклятие, и она упала со ступенек. Вы тоже упали со ступенек. Думаете, это просто невезение? Ничего подобного! Эти вороны вас прокляли, и они собирались вас съесть. Вы должны мне спасибо сказать за то, что я спас вам жизнь, не дал им вас сожрать.

Аннабель хотела вступить в спор и защитить своих ворон, но остановила себя. Он был зол. Он горевал. Горе принимает разные формы и проходит через множество стадий. Она это понимала.

– Генри, я могу что-нибудь для вас сделать?

На миг на угрюмом лице мужчины показался мальчик, которым он когда-то был. Показался и исчез.

– Да, – сказал Негодный, прищурившись и кивая головой в сторону ее двора. – Вы можете убрать все свое дерьмо сейчас, чтобы мне не пришлось делать это потом, после того, как я вас выселю.

– Не думаю, что укрывательство мертвых ворон является причиной для выселения, Генри.

– Это, может быть, и нет. А свалка на участке – да. Сейчас этим занимается мой адвокат. Эту развалюху я отремонтирую и продам, и я не хочу, чтобы цена дома снизилась из-за вашего дерьма. Я давал вам шанс, леди. Вы не прошли проверку. Собирайте вещи.

68

– Так много печальных историй. Как у этой бедной женщины. – Айкон повернула ноутбук так, чтобы Кими могла видеть экран. – У нее муж погиб в автомобильной катастрофе, а сын получил психическую травму и начал слышать голоса. Она прислала семейную фотографию.

Они сидели за низеньким письменным столом в кабинете настоятельницы. В крошечном садике за верандой накрапывал мелкий дождь, и листья клена отливали пурпуром. Они пили чай, и Айкон дала Кими чашку, из которой обычно пила сама. Это была старинная чашка, которая когда-то была разбита и тщательно скреплена золотом. На ней красивым каллиграфическим почерком было написано стихотворение, а в изящные китайские иероглифы вплеталась тонкая и извилистая золотая нить, проходившая по месту былой трещины. Кими знала, что это любимая чашка Айкон, и была польщена. Она любила эти минуты, проведенные с наставницей: тихие, драгоценные, хотя вроде бы ничего особенного.

– Не удивительно, что у Сенджу Каннон взорвалась голова, – сказала Айкон. – Так много страданий…

Кими сделала глоток чая и посмотрела на фотографию семьи на пляже.

– Симпатичный мальчик, – проговорила она. – Интересно, что он слышит…

– Этого мать не написала. Только то, что он слышит, как с ним разговаривают вещи, например его кроссовки.

В Японии вещи часто разговаривают, вернее, поселившиеся в них духи. Фонари, зонтики, чайники, зеркала, часы. Обувь тоже может заговорить, но обычно это японская обувь, типа соломенных сандалий.

– Может быть, его обувь – цукумогами?[71] – неуверенно предположила Кими.

– Бывают ли в Америке цукумогами? – Лицо Айкон выразило сомнение. – Я никогда не слышала о спортивной обуви с беспокойным духом, а ты?

– Нет, – сказала Кими.

– Ну, неважно, – произнесла Айкон, разворачивая ноутбук обратно. – Она пишет, что состояние сына ухудшается, а домовладелец собирается их выселить, потому что она неряшливая. Ужасная ситуация, тебе не кажется?

– Да, это так. – Кими еще немного помедлила. – Может быть, есть какой-нибудь способ им помочь?

– А что мы можем сделать? – Вопрос наставницы звучал, как на экзамене.

– Помолиться за них?

– Мы уже молились, – напомнила Айкон. – Так что еще раз помолимся. Мать зовут Аннабель, а ее сына зовут Бенни. Пожалуйста, внеси их в список молитвы о благополучии на этой неделе.

Кими почувствовала, что дала неправильный ответ. Она повторила имена вслух, а затем записала их в маленькую записную книжку, которую носила с собой. Она чувствовала на себе взгляд наставницы.

– У тебя очень хорошее английское произношение, – сказала Айкон.

Кими покраснела. В старших классах она училась за границей, в Америке, а затем специализировалась на английской литературе в университете.

– Нет, – сказала она. – Над ним нужно еще много работать…

– Но ты ведь умеешь читать и писать?

Кими кивнула.

– К тому же ты трудяга. Педантичная. Как думаешь, ты перфекционистка? Есть в тебе сильная потребность доводить начатое дело до конца?

Кими снова кивнула, на этот раз несколько более уверенно.

– Отлично! – сказала Айкон, взяла чайник и еще раз наполнила чашку Кими. – У меня как раз есть для тебя работа. Мне хочется, чтобы ты занялась письмами зарубежных читателей и аккаунтами в социальных сетях, а потом предлагаю поехать в качестве моего помощника и переводчика в книжный тур по США. Что ты об этом думаешь?

Кими поставила чашку и поклонилась.

– Для меня это большая честь, но я не смогу выполнить эту работу…

– Конечно, – кивнула Айкон. – Эта работа невыполнима. У тебя не будет времени быть педантичной. Вот почему она идеально тебе подходит. Ты никогда не закончишь. Жизнь будет продолжаться.