На берегу реки Северная Сиракава он заметил уголок с поистине великолепной растительностью. «Должно быть, здесь есть чьё-нибудь жилище», — подумал он, приближаясь, а когда всмотрелся в разрывы тумана, увидел красивую девушку, игравшую на кото. «Кто же она такая?» — подумал он и как заворожённый, уставился на неё. Такая действительно могла поразить в самое сердце. Это была единственная дочь зайца Икиноками-доно. Она была прекрасна, вокруг ушей шерсть гладкая и белая — настоящая красавица. Кокэномару-доно внимательно смотрел на неё. Никакая другая девушка не могла бы с ней сравниться! «Хочу добиться её!» — решил Кокэномару-доно и ушёл нетвёрдыми шагами, будто был в бреду. Он пришёл в храм Хиёси и ударил в гонг:

— Склоняю голову перед тобой, правитель двадцати одного алтаря, горный царь! Не могу забыть облика той, которую встретил на берегу Сиракавы. Теперь жизнь моя растает, как роса. Помоги мне, соедини меня с этой девушкой! — молил он от всей души.

Пока он стоял перед божеством, у Кокэномару текли слёзы. Его взор блуждал, он совсем пал духом и решил отправиться домой. На заброшенной дороге он сгрёб опавшие листья, сделал себе постель, бросился на эту подстилку и провёл ночь без сна, в любовных мечтах.

Здесь-то его и встретила лисица Инака-доно, она внимательно оглядела Кокэномару: и глаза, и руки-ноги обыкновенные.

— Не знаю, кто ты, но поскольку ты скитаешься здесь, видимо, ты ходил в здешний храм. Что, устал до изнеможения от путешествия? — спросила она лукаво.

Кокэномару-доно ответил только:

— Я не путешествую, я посыльный.

Инака-доно сказала:

— Так ли? Думаю, это пустая болтовня. Ты, верно, увидел какую-нибудь девушку среди тех, что пришли в этот храм, влюбился, и у тебя на сердце неспокойно. Ну-ка, выкладывай без утайки всё, что у тебя на душе!

Она говорила так уверенно и проникновенно, что у Кокэномару-доно ручьём потекли слёзы.

— Я столько об этом думаю, что меня уже начинают спрашивать!

Он покраснел от стыда и бросился на землю.

Между тем Инака-доно говорила:

— «Ведь и цветом, и ароматом насладится лишь посвящённый»[587]. И со мной бывало такое, когда я была молода. Думы о любви в обычае молодости. Говори, не стесняйся. Я сделаю для тебя всё, что смогу. Скажи, чего бы тебе хотелось больше всего на свете?

— Кажется, я слышу слова той, кто может помочь мне. Ведь это грех, погибнуть просто так. Что мне скрывать! Недавно, когда я шёл между цветами и деревьями по реке Сиракава, увидел необыкновенно красивую девушку. Сейчас моя жизнь — ценность, а умру, кто вспомнит? Жизнь — роса. Печально! Раз эта связь невозможна, брошусь в пруд, что зовётся Обезьяньим болотом, умру, жизнь мне больше не дорога, — он громко заплакал.

Инака-доно выслушала:

— В таком случае, это, должно быть, единственная дочь Икиноками-доно. Не спеши считать, что дело безнадёжное. Я расскажу тебе об этой девушке. У супруги Икиноками-доно до сорока лет не было детей, это её печалило. Когда она молилась Луне в пятнадцатую ночь восьмого месяца, та скатилась к ней в правый рукав. Она с благодарностью приняла это явление и после того родила дочь. Вот почему девушка так красива. Ей дали имя Тамаё-но химэ. Многие писали ей любовные записки и письма, но хотя их поток был гуще, чем струи ливня, она, как придворная дама или сама императрица, возьмёт в женихи разве только аристократа или придворного. Эту девушку зорко охраняют, но если ты докажешь, какой ты необыкновенный, тебя ждёт удача. Подумай спокойно. К счастью, моя дочь Кэсё-но маэ служит у неё. Да я и сама частенько бываю у этой девушки. Напиши письмо, я его передам, — когда она это сказала, Кокэномару-доно заметно повеселел.

Тебя вспоминая,

Собрал я в забаву тебе

Здесь листья-слова.

Когда же они опадут,

Хоть кто-нибудь спросит о них?

Сочинил он и отдал. Инака-доно положила записку в рукав и обещала скоро вернуться. Когда она пришла в дом на Сиракаве, стала внимательно смотреть на девушку.

— Чем это вы так озабочены? — заботливо спросила её девушка, подняв белое, как снег, лицо.

Инака-доно, улучив момент, когда никого не было, сказала, что принесла письмо, и положила его возле девушки. Девушка застенчиво развела уши в стороны и глубоко вздохнула. Тогда Инака-доно, ловкая в обхождении, заговорила о том, что с древних времён бессердечных презирают, что можно оказаться никому не нужной, как когда-то случилось с Оно-но Комати.

— Спроси у меня совета, я тебе скажу, что бессердечие — настоящее преступление, если ты не каменная, не деревянная!

Ответ девушки прозвучал так:

Ты бродишь без дела,

Шатаешься праздно в горах.

К тому ж ненадёжен.

Какая причина тому?