когда же придёт весточка, но тщетно. Она вздрагивала от каждого дуновения ветерка. Не известие ли это? В неизбывной тоске она пошла в храм Киёмидзу и произнесла молитву. Как-то она узнала, что один монах собирается отправиться в Камакуру[569]. Она попросила:

— Я напишу письмо, пожалуйста, передайте его.

Монах согласился. Женщина обрадовалась, написала письмо и отдала монаху. Монах сказал:

— Я, конечно, передам. Но ведь я совершаю паломничество, не ручаюсь, что успею дождаться ответа.

— Пусть письмо просто получат, уже это доставит мне радость, — женщина горько заплакала.

Монаху тоже стало грустно, он с сочувствием думал, что же могло быть в этом письме.

Монах шёл быстро и вскоре разыскал дом Саики в Будзэн.

— Вот письмо, известие из столицы, мне поручили его передать.

Саики в это время был на соколиной охоте и должен был вернуться не раньше чем через два-три дня. Оставив письмо, монах тут же ушёл. Жена Саики взяла письмо и прочла. Там было написано:

«Мне представился счастливый случай послать весточку, я очень этому рада. Когда ты уехал, во всех концах света поля мисканта были скованы морозом. Ни дуновения ветра надежды! Настаёт осень, и с листьев сходит роса. Как ни сожалей о тростнике, что поделаешь, это всего лишь увядшая трава. Так и я, стала тебе женой, а теперь не имею возможности любить тебя, и сердце моё высохло. Но в мыслях я с тобой. Вот провожаю заходящий месяц, но нет тебя со мной, любимый. Полночи провожу без сна и всё возвращаюсь мысленно в нашу спальню. А на другой день во сне опять вижу тебя, любовь моя. Только бы увидеть тебя! Вот о чём я мечтаю. У меня появилась привычка проводить полночи без сна, но и когда засыпаю, сплю очень чутко. Одинокий сон на ложе для двоих, это как линия гусей в небесах, чувствую себя неспарившейся уткой-неразлучницей. Услышу голос журавля, зябнущего от холода, жду встречи, и ночного сна уже нет. В сердце моем лишь думы о тебе. Если бы люди, которые тебя видят, могли бы рассказать о тебе! Я живу как во сне. Вот бы птицей подняться высоко в небо и там услышать твою клятву. Я как маленькая лодка, не знающая пути, — в одиночестве томлюсь любовью. Как вечерний звон в сельской часовне, иссякло моё сердце».

Дальше было написано:

«Стыдно, если чужие глаза увидят моё письмо, сразу сожги его».

А в конце было стихотворение:

Когда ты узнаешь,

Что прядь та волос, что дала

Тебе при прощанье,

Уж больше тебе не нужна,

Отдай её в храм Хатимана.

Когда Саики вернулся, жена увидела у него эту срезанную прядь волос, поднесённую как подарок на память. Ей захотелось помочь этой достойной, замечательной женщине. Но как напомнить о ней такому бессердечному мужчине! Жена решила обмануть Саики. Когда Саики вернулся с соколиной охоты, жена сказала:

— Хочу попросить тебя о младшей сестре. Её муж — бездушный человек, и мне её жаль. Когда выдастся свободное время, выполни то, что я прошу: я напишу письмо, а ты отправь кого-нибудь за ней в столицу.

— Хорошо, — согласился Саики.

— Неплохо было бы послать письмо прямо сейчас.

Вскоре человек, которому приказали ехать в столицу, пришёл за письмом, но тут жена сделала вид, что заболела.

— Я не могу написать письмо. Сделай милость, напиши сам.

Саики написал следующее:

«Жаль, что так долго не было от тебя известий, но вот пришло письмо, и это большая радость. Получив это приглашение, тут же приезжай. Обязательно дай о себе знать, обязательно приезжай».

И вот посланник прибыл в столицу. Он остановился перед тем красивым домом. Женщина в столице радостно приняла известие. Она вскоре выехала и быстро прибыла в Будзэн. Когда она приехала, её тут же проводили в новый дом. Эта женщина была так красива, что превзошла бы и госпожу Ли, и Ян-гуйфэй, и Ткачиху, и Оно-но Комати, о красоте которых ходит молва. Она так хороша, что, увидев её, останавливаешься как вкопанный и никогда уже не забудешь. Жена Саики размышляла: «Она такая красивая женщина, а он ни разу о ней не вспомнил. Что же говорить обо мне, если долгие годы и месяцы он даже не подумал поехать в столицу. Полагаться на столь бессердечного мужчину просто стыдно!» Она решила, что примет постриг, станет монахиней. У этой простодушной и решительной женщины было доброе сердце. Она сказала мужу:

— Тебе нужно поскорее встретить гостью, ведь она приехала из столицы по твоему приглашению.

Саики ушёл в новый дом. Жена обрезала волосы, оставила их вместе с письмом и ушла из дома. Женщина из столицы узнала об этом: «Какая добрая! Все, и знатные, и простые люди, должны завидовать её решимости. Как можно такую добрую женщину оставить одну!» Пару раз она встретилась с Саики, но вскоре её любовь к нему рассеялась, и она всей душой считала, что будь её чувства так же глубоки, как у жены Саики, они ушли бы вместе. И вот она тоже остригла волосы и затворилась в той же хижине. Так они и жили.

Саики, оставленный обеими женщинами, решил, что и ему так жить не стоит, постригся в монахи, отправился на запад, поднялся на гору Коя[570]. Всё это было делом Каннон из Киёмидзу. Она даровала спасение этим троим людям, каждый из них после смерти осуществил своё заветное желание, они стали Амида, Каннон и Сэйси — стали тремя драгоценностями. Поистине, это достойно восхищения, это великое благодеяние.