Ирис всё чаще ловила себя на подобных мыслях, и поначалу отмахивалась, как от посторонних и неуместных; потом негодовала и раздражалась… Но однажды вынуждена была признаться: кажется, она скучает.

И сердится на Филиппа, за то, что до сих пор так и не дал о себе знать… жених, называется! Уж конечно, он с радостью согласился на их условную помолвку, лишь бы, наконец, ослабить удавку в виде королевского приказа о женитьбе. А там — он что-нибудь придумает, открутится от свадьбы, он же дипломат…

И порой думает о нём с нежностью… о нет, с благодарностью! Ведь он возродил её сад, её творение, вложив, пожалуй, не меньше любви и заботы, чем она сама. Во время их последнего разговора он ни слова не проронил о любви, изъяснялся лишь намёками, косвенно; но разве не наставлял её эфенди — «Суди человека по делам, джаным!» Как горели его глаза, как подрагивали от волнения руки! И кольцо, родовое кольцо, которое он ей оставил… Материнское украшение не дарят девушке, с которой заведомо думают расстаться…

Она не знала, что и думать.

Неужели этот человек, сперва невольно восхищавший её в Константинополе своей самоотверженной дружбой с Августом, затем, несколько лет спустя так, порой, раздражавший не лучшими чертами характера, потом вызвавший невольное уважение отвагой и рассудительной смелостью, всколыхнувший в её душе волну непонятной нежности, невольно подтолкнувшей Ирис на её неожиданное предложение — стал ей дорог? Да так, что ей, кажется, и впрямь его не хватает?

Сердясь и хмурясь на самое себя, она твердила, что чувство, испытываемое ею — всего лишь симпатия, ей пока ещё далеко до чего-то большего, просто, живя с мечтой о любви, можно невольно внушить, что любишь… И в бессилье опускала руки. А потом вдруг решила: чем гадать — надо всё же дождаться Филиппа. И посмотреть ему в глаза, непременно посмотреть, первым же делом. Глаза не лгут. И обострить все чувства, данные свыше, чтобы понять… и его, и себя.

А там — поглядим… Тем более что, как уже говорилось, время текло незаметно, и должен же был вернуться этот странный де Камилле хоть когда-нибудь, рано или поздно!

И вот оно незаметно подкралось, время перемен, когда, дней через десять после её возвращения в Эстре домик на окраине раскрыл двери новому посетителю, бывшему здесь однажды. Так уж получилось, что во время оно молодой человек в дорожном плаще оставил после себя — вернее, после деяний своего деда — не слишком добрую память. Однако отводящая глаза завеса перед ним не сомкнулась, дом не захлопнул входы и выходы, хозяйка, радостно всплеснув руками, заспешила навстречу, а нянюшка Мэг, сперва оцепенев, замахала руками, растерявшись, а потом побежала на кухню: проверить мясные пироги, так кстати задуманные на сегодня и уже поставленные в печь.

— Райан! — воскликнула Ирис, обнимая молодого ирландца. — Куда же ты запропал?

Ещё в первую встречу с кузеном они перешли на «ты», непринуждённо, легко — настолько искренен и открыт был молодой человек. И сейчас Ирис обрадовалась ему, как самому близкому другу.

— Был… на родине, — ответил он, запнувшись. И смущённо улыбнулся. Кажется, не ожидал такого приёма. — Мне надо так много рассказать тебе! Но вначале… Погоди, это очень важно. У меня есть для тебя подарок. От Филиппа. Его сейчас повсюду таскает за собой ваш король, не давая времени даже на письма, поэтому он попросил тебя навестить и передать…

***

Из-под полы дорожного плаща он извлёк довольно-таки объёмистый узел: какой-то округлый у основания, топорщившийся сверху предмет, завёрнутый в холстину. Поискав глазами стол, двинулся было к нему, но глянул на застилавшую его расшитую скатерть и передумал:

— Пожалуй, лучше развернуть это в саду. Земля осыплется, запачкаю тут всё…

Сгорающая от любопытства и восторга — как же, подарок! — но не забывая об обязанностях гостеприимной хозяйки, Ирис предложила:

— Да ты хоть умойся с дороги, отдохни, поешь… Скоро обед, Мэгги угостит тебя пирогами!

Молодой друид засмеялся.

— С радостью бы, сестрица, да только мне этот горшок уже все руки оттянул. И в столице с ним пришлось возиться, поливать, и в дороге к седлу не пристроишь — пришлось так и держать на руках; хорошо, Филипп выхлопотал дня меня право проходить через Старый Портал, так что я сразу из Лютеции — сюда, к тебе… Оттого и не заморён особо, не волнуйся. Пойдём, поищем в твоём знаменитом саду подходящее местечко.

— Местечко? Поливал? — восторженно отозвалась фея. — О-о! Пойдём же! Пьер, идём с нами, тебе тоже будет интересно! Да, знакомься, это Райан О’Ши, мой кузен и земляк, он друид. Помнишь, я о нём рассказывала?

Молодой человек с пледом в руках, заготовленным для Мари, заглянувший на голоса в гостиную, уставился на Райана, как на сказочное существо. А когда увидел его ношу — так и насторожился, даже глаза разгорелись.

— Я быстро, — показал глазами на плед в руках. — Найду Мари, а то она в тени сидит, там ещё роса… А ей можно посмотреть?

Спохватившись, Ирис бросила на гостя виноватый взгляд. Что, если зрелище предназначалось ей одной? Ведь… подарок, всё-таки! Но тот благодушно кивнул:

— Можно.

По саду он вышагивал медленно, одобрительно поглядывая вокруг, кивая… Деревья радостно шуршали ему — при полном-то безветрии, птицы слетались ниже, к вящей радости рыжего охотника Кизила, с утра притаившегося в кустах… Поглядывая на Пьера, скрывшегося за поворотом дорожки, Райан спросил с любопытством:

— Родственник? Когда же ты успела его отыскать, сестрица?

— Нет, это… — Ирис засмеялась. — Просто хороший человек, побратим нашего Назара. Они так удивительно встретились, а потом сдружились и даже побратались, проведя обряд на крови… Знаешь, эфенди любил повторять: знаками судьбы пренебрегать не следует. Вот я и подумала: должно быть, это точно знак. Подсказка. Для чего-то этому юноше надо быть рядом. Ну и пусть, они с Мари такие славные… А почему ты решил, что мы родня? Аура такая же?

— И аура. Но ещё — руки у вас… Форма кисти, пальцев… Я почему обратил внимание: меня дед как-то учил, что порой родню можно определить по рукам; даже если лица не похожи, то сложение, особенности конечностей повторяются у кровных родственников довольно часто. Хотя… это я так, к слову. Бывает же, что встречаются люди, один в один похожие, а нет в них ни капли крови общей… Не бери в голову. О, какое место замечательное! Этот подарок как раз на возвышенностях хорошо растёт…

К тому времени они вышли к пруду. Ирисы уже цвели в полную силу, стараниями феи необыкновенно пышно, затянув холмы густыми непроходимыми зарослями. Казалось — упади в это цветенье — и оно не шелохнётся под весом тела, до того плотной стеной устилает землю… Лишь вдоль кромки одного из сбегающих к пруду спусков, чернела пустая свежевзрытая полоса. Это хозяйка сада, не устояв перед просьбами и похвалами восхищённой герцогини Марты, собственноручно накопала для её парка дюжины три цветов. Хоть их обычно и не трогают при цветении, но Ирис сама высадила в Гайярде эти чуда природы и фейской магии, поговорила с ними, помогла безболезненно прижиться на новом месте… А на опустевший участок собиралась пересадить растения из наиболее загущенных местин.